Лиля рассказывала про гемоглобин, эритроциты, про присоединение угарного газа, а мужчина слушал — как песню. Запоминал, записывал и многое становилось понятнее.
— Госпожа, вы бы и сына Великого Хангана вылечили. Я уверен.
— А что с мальчиком?
Хотя не такой уж мальчик, юноша. Лет шестнадцати. Наследник, первенец, любимец отца…
Лиля слушала и хмурилась. Основные симптомы были однозначны. Головная боль, тошнота, понос, рвота, температура… да что угодно! А вот одышка… кровоточивость десен… это интереснее. Лимоны, апельсины мальчик ел? В товарных дозах? Даже поят водой с соком лимона?
Тогда не цинга.
А что?
Ой, ё!
Металлический привкус во рту? Боль при сглатывании?
Лиля хмурилась все сильнее.
— А кончики пальцев и носа не розовые?
— Да…
Она покачала головой:
— Тахир, мальчика не вылечит никто. Отравители — это не по части медиков.
— Отравители?
Лиля вздохнула. И прочитала краткую лекцию. Больше всего, по совокупности симптомов, было похоже, что мальчика травили ртутью. Медленно и верно. Каким образом?
А она не всевидящая. Оказалась бы на месте — может, и нашла бы, кто его травит. А сейчас — увы.
— И никак нельзя спасти мальчика?
— Можно. Убрать отравителя и долго лечить. Если еще не произошло необратимых изменений в организме.
— Если бы в Ханганате об этом знали!
Лиля задумалась. Если бы знали… А почему нет? Что она теряет? Пусть ищут отравителя. Найдут — ей плюсик. Не найдут — так и минуса не будет. Где Ханганат, а где она? Далеко…
— Тахир, друг мой… У вас есть возможность отписать друзьям? В Ханганат?
— Э-э-э…
— Тогда направим письмо барону Авермалю. Вы вложите свое, а он переправит с оказией.
— Если сын Хангана еще не умер, я смогу надеяться…
Лиля послала старику улыбку. Хотя старик… здесь это лет пятьдесят. В ее мире в сорок лет жизнь только начиналась, а здесь в этом возрасте уже прикидывают размеры гроба.
— Если мальчика вылечат — вы сможете вернуться.
— Оставить вас, госпожа? Никогда! Если только сами погоните прочь…
— Тахир, я ведь себе не хозяйка. Надо мной муж…
— Госпожа, я не думаю, что он настолько глуп, чтобы запрещать вам нести людям пользу. Ваши знания могут спасти тысячи! Десятки тысяч людей!
— Ваши знания, Тахир. Я лишь ваша скромная ученица.
— Как пожелаете, госпожа. Только не гоните…
А подтекстом слышалось совсем другое. Тахир был готов положить жизнь, чтобы лечить людей. Так как он поступит с тем, кто помешает ему научиться?
Судя по тому, что он рассказывал… яды — вещь такая… при нынешнем уровне развития их обнаружить нереально. Тахир даже сильно размышлять не станет.
И она не ошибалась.
Тахир Джиаман дин Дашшар и не рассчитывал на такую удачу.
Побег из Ханганата дорого ему обошелся. Старик устал, не знал, где завтра преклонит голову, — и вдруг…
Удачей было уже получить кров над головой. Но чтобы так?
Когда Али привез его в Иртон, Тахир сначала отнесся к женщине, которая вздумала постигать тайны человеческого тела, с легким удивлением.
Что может женщина?
Это прекрасный цветок. Она украшает жизнь, но решать, лечить, учить — должен мужчина. Это однозначно.
Ан нет.
Уже на второй день Лилиан Иртон завела с ним беседу. И Тахир был в шоке. Она знала… он до сих пор не ведал глубины ее знаний. А ведь женщина ничего не скрывала.
И он понимал — ему не лгут. Там, где говорят о медицине, не лгут. Разве что стараются объяснить понятнее.
Но как поверить в маленьких существ, живущих везде, в том числе и внутри людей? И в то, что рана гноится не от дурной крови, а именно от них. И если ее про… дезин… фицировать…
Как поверить, что кровь состоит из маленьких бусин (так Лиля для простоты объясняла про эритроциты, лейкоциты и тромбоциты) и к тому же разных?
И в то же время — как не верить?! Такое не придумаешь, это не бред.
Тахир костями чуял, за Лилиан Иртон серьезная школа. Это ее знания, но не только ее… Такое собирается тысячелетиями.
Но, когда он попытался узнать — откуда, графиня покачала головой. Отговорилась рукописями.
Он не поверил. И искал бы. Но тут как раз случился налет работорговцев.
Раненые люди.
И они забыли обо всем.
Он, графиня, местный травник — человеческая боль стерла все различия. Они лечили. То есть лечила в основном графиня. А они были просто на подхвате.
Тахир смотрел, как она работала, как уверенно брала инструменты, как раскладывала их в определенном порядке, как отдавала приказы, — и крепла уверенность: они с графиней одной крови. Чтобы лечить людей так — надо иметь дар. И полностью отдаваться ему. Если бы не графство, Лилиан Иртон была бы лекарем, докторусом… она бы помогала людям. Но и так…
Она делает все возможное. Если больше нельзя, на то есть причины.
А если он ей благодарен, он не станет спрашивать. Видит небо — Тахир руку бы отдал, чтобы учиться там же, где и она. Но, видимо, эта дорога была закрыта.
Так примем же те знания, которые нам дарует милость Великой Кобылицы, и постараемся оседлать коня удачи.
А если кто-то рискнет помешать…
Лиля угадала правильно. Джес Иртон еще не знал о Тахире, но это и не важно.
Лекарь уничтожил бы его, как ядовитую змею. Из благодарности. Из жажды знаний. Да и просто из привязанности к графине. У ученого не было детей. Но если бы у него была дочь — как бы он хотел видеть ее такой же.
Умница, красавица, лекарь… она заслуживает счастья.
— Госпожа графиня, а если повредили череп? Человек же не всегда при этом умирает… что определяет…
Лиля вздохнула. И принялась адаптировать нейрохирургию к современному уровню медицины. А что делать? На занятия с Тахиром и Джейми она тратила время без всякой жалости. Лучше поспать поменьше. Но рассказать побольше.
Этот мир не будет благодарен ей за порох и пушки. Но ее умение лечить людей не должно пропасть даром. Здесь нет инквизиции и лекари не сгорят на кострах. Такие — не сгорят. Они всегда будут нужны. Даже священникам, или как их тут, альдонам.
Болеют все. И жить хотят тоже все.
Так что… череп состоит из нескольких костей. А мозг — из нескольких долей… где тут был рисунок?
— Ваше сиятельство… — Лейф явно был доволен. И собой, и вылазкой… — Баронский замок взят. Там теперь наши люди.