Пока я размышляла, Феликс уже успел наполнить чашки, стянуть со стола какую-то папку и сесть рядом со мной на диван. Притом кикимора явно не смущало то, что диван был немаленький, а я сидела в уголке, то есть в его распоряжении оставалось еще много места.
— Юль, — протянул бессовестный гад, полностью оправдывая мои домыслы. — Почему ты такая холодная?
— Дай мне чай, вдруг согреюсь, — мрачно отозвалась, по возможности отстраняясь от риалана, перешедшего в решительное наступление.
— Но я же лучше… чая, — почти интимно шепнули на ухо, отчего я вздрогнула, понимая, что, кажется, несколько переоценила свою стойкость.
— Я предпочитаю… традиционность, — в меру сил вежливо, корректно и прямо сообщила поганцу.
Кажется, я это сказала зря… Но почему еще не понимаю. Ведь имела в виду, что хочу именно чай, а не то, что предлагают… попробовать. Я опять краснею.
— Традиционность, значит. Учтем. — Кикки окинул меня медленным, раздевающим взглядом, совершенно развратно подмигнул и, отстранившись, вернулся к нормальному тону: — Конфеты или печенье?
Вот… жабеныш!
— Конфету, пожалуйста, — сухо ответила я и, немного подумав, с намеком пихнула его бедром. Места на диване много и не обязательно ко мне прижиматься!
— Зай, изъясняйся более внятно, — сразил меня улыбкой болотный гад и, быстро освободив шоколадную сладость от яркой шуршащей обертки, протянул мне. Я попыталась забрать. Не дал, а поднес к губам, прозрачно намекая, как именно я должна это съесть.
— Печеньку, пожалуй, возьму. — Я непримиримо вздернула нос и потянулась к блюду.
Руку перехватили, перецеловали пальчики и покачали головой со словами:
— Или так, или топай на кухню за провиантом. Правда, я тебя все равно не пущу…
— Кик! — возмущенно воскликнула я, одновременно опуская ресницы, чтобы скрыть кокетливый блеск глаз. — Это уже не смешно!
— Ты права, — с искренним негодованием согласился этот бессовестный. — Ты заказывала трепетные ухаживания, и я тебе их обеспечил, согласно озвученным тобой критериям. И что? Да ты даже не заметила!
— Ты мне цветы не дарил! — нашлась что возразить, всеми силами стараясь не смеяться. — Как я пойму, что это ухаживания, если нет цветов и подарков?!
— Как это нет?! — уже серьезно опешил Феликс. — Мы тебе пол цветочной лавки скупили, когда ты заявила, что тебе живых растений дома не хватает! Я подумал, что это новые заскоки и тебе подавай исключительно живые и в горшках!
— Ладно, — после секундных раздумий отбросила этот довод я. — А как же мелкие подарки, сладости, серенады под окном и прочее?
— Я мелкие и бесполезные подарки дарить не умею и не собираюсь учиться, так как считаю это весьма неуважительным жестом. — Ла-Шавоир даже соизволил от меня немного отодвинуться и сложил руки на груди. — Что еще… сладостей у тебя благодаря Лелю завались. Он постоянно что-нибудь эксклюзивное таскает, и если учитывать его источники, то мне его не переплюнуть, поэтому даже пытаться не планировал. Серенады… Ну, милая, во-первых, если ты спишь, тебя никакими силами не добудишься. А во-вторых, я плохо пою и, стало быть, позориться не собираюсь!
Я сидела… слушала… смотрела на моего дорогого кикимора, который сейчас явно пытался начать обижаться на меня, непонимающую, и чувствовала, как душу затапливает очень теплое, нежное и сладкое чувство. Наверное, именно оно и толкнуло меня вперед, заставляя обнять Кика, прижаться, поцеловать подбородок и шепнуть:
— Я тебя обожаю.
Меня обняли крепкие руки, он уткнулся носом в волосы, блаженно вдыхая их запах, и пробормотал:
— Моя.
— Да кто отбирает-то? — хмыкнула я, удобнее устраиваясь на его груди.
— Сама же и шарахаешься, — спокойно отозвался Кик. — Юль, вот какие тебе еще доказательства нужны? Не понимаю… Я сегодня даже примерил еще один образ, но он у тебя едва ли не отторжение вызвал.
— Ну почему отторжение… Это было весело, интересно и забавно.
— Давай открывать новые земли, — согласился Феликс, осторожно стаскивая с моих волос ленту и запуская пальцы в густые локоны.
Я вздрогнула, когда он дотронулся до кожи головы, и подавила желание прикрыть глаза и расслабиться, наслаждаясь прикосновениями.
— Для начала — наши отношения, — начала я. — Как ты их видишь? Чего хочешь сейчас и в будущем?
— Сейчас? — хрипловато выдохнул Кик. — Думаю, для твоего же спокойствия это пока стоит опустить. А то щечки совсем красными станут… или еще сильнее порозовеют, и мне станет интересно, что надо сделать, чтобы ты… зажглась.
— Откинь неприличное и изложи, что останется, — посоветовала, не поднимая головы, всеми силами контролируя голос, чтобы он не прерывался от эмоций.
— Бессердечная и безжалостная девушка, — скорбно отозвался Феликс. — И тебя не мучает раскаяние от того, что я, как только тебя увидел, стал верен душой и телом, а ты — ни гугу?
— Ты вынужденно верен! — напомнила я Ла-Шавоиру наши непростые обстоятельства. — И вообще, не уходи от темы.
— Давай сначала ты мне расскажешь, почему так решительно отталкиваешь? — вынес встречное предложение риалан. — Ведь тебя ко мне тянет, и не только на физическом уровне. И я тоже хочу… — Голос Кика опять понизился на тон, обрел волнующую хрипотцу, но в сторону от темы не вильнул. — Хочу серьезных отношений, о чем уже не раз говорил.
— Вот именно потому, что ты мне очень нравишься, и отталкиваю, — со вздохом начала я радовать болотника парадоксальным содержимым своей головушки. — Более того, Кик, я в тебя, скорее всего, влюблена, что заставляет осторожничать еще больше.
— С каких это пор девушек останавливали их чувства? — хмыкнул кикимор, медленно поглаживая меня по спине.
— Потому что у нас слишком много… сложностей.
Повторять в десятый раз, о чем я, не пришлось: риалан и сам все понял.
— Так… — Феликс решительно приподнял мой подбородок, заставляя взглянуть в невероятно серьезные светлые глаза. — Юля, эта женщина — мое прошлое. Неприятное и некрасивое, которое я не жажду вспоминать и тем более возвращать.
— Феликс, ведь все не так просто. — Я грустно вздохнула и мотнула головой, выдирая подбородок из цепких пальцев. — Ты сегодня нас едва не угробил, стоило только услышать, что Мина приезжает! Да и, как верно сказал Лель, заклятие должно за что-то цепляться, а значит, ты… — и меня почему-то перехватило дыхание, я отвела глаза и скомкано закончила: — Ты к ней неравнодушен, вот.
— Лель-Лель-Лель, — неожиданно зло передразнил Феликс. — Истина в последней инстанции?! У тебя постоянно он в голове! Сколько можно?! То, что я говорю, ты не слышишь, шарахаешься от моих прикосновений, а Хинсару веришь, более того, смотришь на него как…
Феликс осекся и сжал губы, обрывая монолог, а я с безмерным удивлением взглянула на риалана и почувствовала, что мне от этой вспышки ревности почему-то становится очень тепло и хорошо.