– Я пришел с миром, – заплетающимся языком пролепетал он. – Отведите меня к Первому…
Разговаривать с ним не стали. Просто поставили на ноги, склонили голову – так, чтобы он смотрел только себе под ноги, и подтолкнули вперед. Так же поступили и с маленькой Молнией. Книжник скрипнул зубами от бессилия, но девочка стойко вынесла испытание.
Их вели длинными узкими коридорами в глубине трибун. Странное место: это пространство занимает крупный клан, но ощущение такое, словно никто здесь не живет. Снаружи доносились тяжелые, глухие звуки. Там, на огромной арене, возились умирающие роботы. Био умирают тяжело и долго. Мозг – единственная биологическая часть машины, не считая биореактора, производящего энергию из органики. И умирает мозг не сразу. В нем давно нет разума, чувств, но струятся остатки рефлексов, стимулируемых электрическими импульсами микропроцессоров.
Молния легко отошла от жесткой встречи и теперь с интересом оглядывалась и прислушивалась – она была здесь впервые. Девочка с легкостью рассталась с отобранным оружием, и хозяева не принимали ее за серьезного противника. Книжника же мало интересовало то, что он и без того видел. Он думал только о предстоящем разговоре.
Им уже повезло. С незваными гостями не стали расправляться на месте. Наверное, потому, что у рядовых кио не было на это приказа. Хотя повод у них был. Кио имели зуб на него и на Зигфрида, и у них отличная память.
Именно потому, что они не люди. Они – кибернетические организмы. Догадаться об этом можно по их лицам – такой неестественной гладкой кожи с тонкими металлическими прожилками не было ни у кого в этом мире. Характерная темная одежда, танталовый скелет и скрытое, встроенное оружие – все это давало им серьезное преимущество в борьбе за выживание в этом мире. Созданные когда-то для участия в тотальной войне, кио отлично адаптировались к нынешней жизни. Вопрос «победы любой ценой» давно уступил банальному выживанию в смертоносной среде, в окружении множества враждебных факторов. Надо признать: кио не просто хорошо приспособились к жизни в постъядерной Москве, как те же нео, шамы или био. Они постепенно эволюционировали, строя собственную цивилизацию. И этим они были особенно опасны. Ведь одна планета не может вынести несколько взаимоисключающих цивилизаций. Даже люди разных рас и взглядов не смогли ужиться на просторах земли, стремясь к постоянному истреблению тех, кто хоть чем-то отличался от остальных.
Что говорить о расах, построенных на взаимоисключающих принципах? Хорошо еще, что кио не видели в людях основных конкурентов в борьбе за лидерство на интересующих их территориях. Своих создателей они считали пройденным этапом, существами обреченными на вымирание в условиях, непригодных для существования человечества. Люди для них были прахом, который следовало попросту отряхнуть со своих ног. Настоящим соперником кио считали шамов, заметно продвинувшихся в интеллектуальных способностях и овладевших мощными ментальными техниками.
Все это давало людям шансы накопить силы, чтобы поднять голову и вернуть себе место под солнцем. Тут главное – не упустить момент. Как только кио ощутят конкуренцию со стороны Кремля – по нему будет немедленно нанесен удар.
Впрочем, сейчас эта проблема не слишком актуальна. На кону стояло существование всего мегаполиса, со всеми его расами, народами, кланами, группами. Остается надеяться, что в этой критической ситуации разум у кио возобладает над амбициями.
Их провели мимо пары неподвижных охранников в черном и втолкнули в просторный темный зал. Здесь было множество непонятного оборудования, того, что не встретишь в Кремле или Бункере. И все это работало – ведь здесь не было проблем с энергией, как в том же Кремле. Наверное, потому, что источник питания был такой, устроить который людям и в голову не придет. Вон он, один из них, в глубине зала – остов биоробота, у которого в рабочем состоянии оставался один только биореактор. Этот бункер набивали органикой мечущиеся в полумраке сервы. От остова к оборудованию тянулись многочисленные кабели.
А посреди зала на большом столе стоял древний как мир ноутбук. Обыкновенный переносной компьютер с потускневшим экраном, по которому ползли бесконечные столбцы зеленоватых цифр. Толстый кабель был намертво впаян в пластиковый корпус, соединяя его с пирамидой приборов, мерцающих экранами и цветными индикаторами.
Трудно поверить, что перед ними был подлинный хозяин этих мест, бессменный лидер крупного клана кио. Тот, что взирал на пленников через выпуклую линзу встроенной видеокамеры.
Тот, что носил простое и емкое имя.
Первый.
Конечно, все несколько сложнее, чем видится на первый взгляд. Ноутбук – всего лишь средство связи Первого с внешним миром. Интерфейс – так это, кажется, называется. В действительности он, Первый, – там.
Книжник невольно перевел взгляд на боковую стену, где высились ряды прозрачных ячеек, напоминавших соты. Туда тянулись толстые жгуты мерцающих световодов. Ничего особенного, если не присматриваться. Да лучше и не присматриваться вовсе. Потому что нет ничего приятного в трех десятках человеческих мозгов, объединенных в некое подобие разумной сети и помещенных в подсвеченную жидкость. Это и есть Первый – извращение древней идеи коллективного разума, странная реальность, в которую отправляется мозг каждого умершего кио. Это преображало символическую фразу «увидимся на том свете» в нечто новое – «сольемся на том свете». Это нечто, дико отталкивающее и одновременно притягательное. Книжник до сих пор не решил для себя: является ли Первый личностью или эти «маринованные мозги» – всего лишь подобие биологического компьютера, как это устроено в тупых головах био?
Колкий разряд – и семинарист с тихим вскриком упал на колени. Рядом молча опустилась на колени Молния. По ее лицу было видно: ей больно, но она не издаст ни звука. Она все запомнит. Эта девочка успела познать вкус жестокой мести и не упустит случая напомнить о причиненной боли.
Их конвоиры стояли чуть позади, готовые в любой момент пригвоздить пленников к холодному полу болезненным разрядом.
– Я помню тебя, – прозвучал низкий синтетический голос. Он шел со всех сторон, и краем глаза можно было заметить пыльные коробки с примитивными динамиками. – Ты – нарушивший правила и бежавший с Арены во время поединка.
– Я не нарушал правил, – хмуро сказал Книжник. – Потому что их просто не было.
– Смелое заявление. Наверное, ты не боишься смерти?
– Боюсь.
– Тогда зачем ты здесь?
– Я очень боюсь смерти, Первый. И именно поэтому я здесь.
В наступившей тишине было слышно, как потрескивают динамики. На экране ноутбука медленно росло сложное фрактальное изображение – то ли график, то ли обыкновенный скринсейвер. «Странное слово – «скринсейвер», – подумал вдруг семинарист. – Откуда оно взялось? Я же почти не имел дела с компьютерами».
– Парадокс, – произнес голос. – Боишься смерти и являешься к тому, кто с большой долей вероятности тебя убьет. В чем смысл?
– Смысл в том, что погибну не только я.