— И что же делать будем? — спросил Растов.
— Снимайте бронеколпак, Константин… Больше вариантов я не вижу, — проворчал Дидимов-Затонский.
Растов без особого энтузиазма повиновался.
Ему нравилось мощное яйцевидное навершие над головой оператора экзоскелета. Оно, во-первых, обещало смягчить любой удар по голове — хоть бы и рельсой. И во-вторых, придавало силуэту некоторое благородное технократическое ретробезумие.
Помимо прочего, бронеколпак служил отсеку управления, так сказать, крышкой, герметизировал его. Но газоанализатор показывал неизменно нормальный состав атмосферы, а на груди Растова висел «дышарик»… Бояться вроде бы нечего.
Стоило отойти герметизирующему кольцу, как в легкие Растова ворвался воздух Лабиринта — сухой, резко пахнущий пылью, но приятно прохладный.
Через минуту все четверо стояли в коридоре шестого этажа.
Как и ожидал Растов, по мере углубления в Лабиринт качество привнесенной клонской инфраструктуры неумолимо ухудшалось. Света здесь было заметно меньше, флюоресцирующие указатели вовсе перевелись. Мол, что хочешь — то и думай. На свой страх и риск.
Было очевидно, что исследовательской любовью эти закоулки не обласканы.
«А вдруг ловушка?» — некстати подумалось Растову.
— Скажите, профессор, а вы уверены, что робот здесь? — спросил он.
— На девяносто пять процентов, — бесстрастно отвечал Терен. — Система мониторинга, развернутая конкордианцами в Лабиринте, отследила робота до пятого этажа. Мы точно знаем, что он ушел ниже… А ниже у нас еще четыре уровня. Но почти невероятно, чтобы ему хватило запаса энергии продвинуться хотя бы на седьмой…
— То есть мы знаем его местоположение с точностью до этажа, — кивнул Растов.
— Да. И еще пять процентов вероятности, что робот вообще исчез.
— В смысле?
— Ну, случается всякое. Лабиринт еще недостаточно исследован. Тут много чего пропало… И много кто пропал, — меланхолично закончил Терен.
Как и обещал профессор, структура коридоров на нижних этажах и впрямь напоминала многие знаменитые лабиринты.
По указанию ученого Кондаков и Растов вварили — при помощи встроенных в экзоскелеты дуговых аппаратов — рымы в пол, стены и потолок.
К ним они привязали электрокабели.
Так и шли, разматывая кабели с катушек, точь-в-точь как Тесей в гостях у Минотавра.
Растов вдруг со щемящей остротой почувствовал себя героем старинного фильма об отчаянных кладоискателях. Сейчас поворот, за ним еще поворот — и вот он, на совесть оплетенный паутиной сундук с золотыми дублонами в окружении двух истлевших скелетов. На одном скелете — ковбойская шляпа и кожаный плащ, на другом, чей череп увит длинной косой, — лифчик, шорты и колье, золотые буковки которого составляют имя Lara.
Растов как в воду глядел: через три поворота в лучах прожекторов блеснули зеленые огоньки в глазницах огромного белого черепа!
От неожиданности сержант Кондаков выругался несколько более грубо, чем это подразумевало присутствие профессора и полковника.
— Не стрелять! — на всякий случай потребовал полковник.
— Разделяю ваше негодование, сержант, — сказал Кондакову Терен. — Мы действительно нашли «Белого кита». Но, увы, он развернут к нам не той стороной! Мы видим его голову, а нам нужна его задница.
(Только теперь Растов сообразил, что «череп» представляет собой водительскую кабину весьма необычной конструкции.)
— А какая разница? У него же нет пищеварения?
— При чем тут пищеварение? Вы разве не видите, что сенсорные цилиндры робота перекрывают коридор полностью? В том числе и по высоте! Аккумуляторы же находятся у него в кормовой части. Там же расположена и транспортная платформа, на которой я лично собираюсь с комфортом ехать домой, вверх…
— И как же нам добраться до кормовой части?
— Как-как… — вздохнул Терен. — Пойдем в обход. Будем искать какой-нибудь боковой коридор. На карте, по крайней мере, он нарисован.
Пока Терен увлеченно вещал, Растов рассматривал чудо конкордианской криптографической науки.
На собственно кита робот «Белый кит» походил меньше всего. Скорее уж — на креветку, которую сплюснули, а после прикрепили на каждый бок огромные вертикальные бочки, числом то ли шесть, то ли восемь — разглядеть такие подробности с их ракурса было практически невозможно.
При этом креветке безжалостно оторвали ее родную голову и заменили пугающе антропоморфной носовой кабиной. Под ней задорно поблескивали разнообразные манипуляторы, похожие на усы, щупы, челюсти насекомого.
— Ну и уродец… Тошнотный прямо, — не церемонясь, сказал Кондаков.
— С лица воды не пить, товарищи, — назидательно заметил Терен.
К счастью, обходной коридор нашелся быстро и оказался весьма коротким.
— Ничего не понимаю, — пробормотал встревоженный Терен. — Ничего не понимаю… По карте нам нужно было заложить изрядный крюк почти на весь этаж! А тут, оказывается, нашелся брахиостромос.
— Брахи… кто?
— Кратчайшее расстояние, друзья мои! На языке древней Эллады так называлось кратчайшее расстояние! — Терен ликовал. — Я же говорил, что Лабиринт полон загадок! Что он живет собственной жизнью!
Растову, в отличие от Терена, мысль о том, что инопланетный объект живет «собственной жизнью», совсем не понравилась.
Жужжа сервоприводами, он бросил взгляд через свое бронированное плечо, чтобы удостовериться, что путеводные кабели разматываются с катушек исправно. Вид четырех красных нитей, уходящих вдаль по коридору и исчезающих за углом, его немного успокоил.
С кормы робот смотрелся более прозаично. Машина и машина, если угодно — всего лишь белый самосвал на дурацких колесах.
«Неужели от этого несуразного механизма и впрямь зависит, выстоим ли мы против клонов?» — ужаснулся Растов.
— Ну, чего стали?! Идемте же скорее! — подбодрил отряд Терен.
Однако не успели они сделать и двух шагов по коридору, как стальная утроба мощно содрогнулась.
Клац! — ухнул вниз серый прямоугольник пола; большой, метров десять в длину.
Надежная сталь вдруг убежала из-под бронированных подошв Растова, и майор почувствовал, что летит. Но если полчаса назад, когда они ступили в вертикальный колодец с повернутым вектором гравитации, ощущение полета мгновенно уступило место новой устойчивости, то сейчас все было совсем не так.
Растов падал! Падал в бездну!
Вместе с ним, где-то за его спиной, падали его товарищи.
Рефлексы опередили мысли.
Растов, сызмальства наученный ценить скорость, ведь фехтование — это и есть скорость, выраженная языком клинка, выбросил руки вперед и вверх.