К людям у Анны отношение было самым серьезным. Зазвала к себе молодого доктора, окончившего столичный университет. Организовала вариоляцию новомодной вакциной от оспы. Народ поначалу боялся. Кому захочется самолично к себе заразу подпускать. Но Анна всенародно, заголила предплечье (ох и стыдно же было), и позволила сделать себе соскоб. Мало того, при всех привила и племянников, правда с Еленой пришлось выдержать целое сражение. Тихо так, шипели друг на друга как две гадюки, чтобы прислуга не слышала. Однако подействовало.
Оспенные дома нынче по всей империи появляются. Крестьян как только не заманивают, и послабление в податях обещают и оброк снижают. Но народ идет на прививки с большой неохотой. А вот в тумановские крестьяне, только обмахнули себя крестным знамением и пошли за своей княжной.
Кроме этого, доктор постоянно обходил дома, требовал соблюдать определенные правила. Осматривал людей. А еще, для него срубили отдельный домик, где он находился в определенные часы, дабы с жалобами могли обратиться. Эту идею он подсмотрел у Блюментроста, и был ее приверженцем. Там же, в двух отдельных комнатах поставили по четыре кровати, на случай появления больных, коим понадобится особый уход. Анна приставила к нему двух молоденьких помощниц из дворовых девок, которые проходили у него обучение и во всем помогали.
Опять все соседи стали коситься в ее сторону. Да где это видано, чтобы такое устраивать. Конечно, крестьянские души это прямой путь к благосостоянию помещика, но не стоит же так-то себя утруждать. Чай бабы рожать еще не разучились и ранние зимние вечера занять нечем. Жалко конечно, когда умирает столько ребятни, но что тут уж поделаешь, Господь призвал.
Соседи-то косятся, а у тумановских крестьян детворы только прибавляется. Потому как доктор не просто большой денежный оклад имеет, но с него еще и спрос крепкий. Да на лекарствах Анна и не думает экономить. Так все обставила, что нередко в ее аптеку, по сути для крестьян созданную, приезжают за лекарствами для владельцев соседних имений. Опять же и медика не абы какого сманила, а очень даже способного, он уже в округе нарасхват. Но Туманова ему много воли не дает…
— Ваня, а отчего сам-то? — Обняв и расцеловав брата, поинтересовалась девушка, с легким оттенком обиды. — Отчего Лену с детьми не привез?
— По делам выехал, от того и без них. Неужели думаешь, что решил их прятать от тебя? Хотя следовало бы. А то, мало ли что еще решишь учудить.
— Это ты мне все ту прививку позабыть не можешь? Ох Ваня, от тебя такого я не ожидала. Ведь ничего с ними не сталось? Да и в имении уж два года про оспу никто и слыхом не слыхивал. Чего не скажешь об округе.
Сноровисто собирая на стол, чтобы попотчевать брата чаем, отмахнулась княжна. Оно бы и посерьезнее не мешало бы. Но пока слуги сготовят, горячий чай со свежей выпечкой, а она в доме всегда была свежей, с мороза, первейшее дело. Наблюдая за тем, как сестра сноровисто управляется с этим, ничуть не чураясь домашней работы, Князь почувствовал, как по груди разливается тепло.
— Не дуйся, сестренка. Это я так, к слову, — приобняв Анну, в самое ухо произнес Иван. Потом отстранил и заглянув в глаза, поинтересовался, — Слушай, Анечка, так что ты решила по поводу нашего прошлого разговора.
— Это ты то же к слову? — С хитринкой взглянув на брата, вопросом на вопрос ответила Анна.
— Нет. Это уже не к слову. Сестрица, тебе уж двадцать три, пора и о своем доме подумать, — а вот теперь, он совершенно серьезен.
— Вань, а вы нарожайте с Леной побольше детишек, глядишь и мне радость будет, — с задором ответила Анна, вывернувшись из объятий, явно пытаясь уйти от нежелательной темы.
— Глупость говоришь, Анна, — строго изрек Туманов. — Знаю, отчего от замужества бегаешь. Боишься, что муж запрет тебя в доме и лишит возможности заниматься твоей разлюбезной мануфактурой. Ну не хочешь за Шереметева, так давай подберем кого поскромнее. Какого-нибудь дворянчика безземельного или с имением скромнее некуда. Так чтобы ты и замужем могла заниматься любимым делом. За приданное не переживай. Я тебе такое приданное выделю, что свою мануфактуру поставишь. Да что мануфактуру, фабрику. Аннечка, ну что может быть важнее семьи и кровиночки родной. Я куда как непоседа, а и то понимание имею, — последнее, он сказал с нескрываемыми надеждой и нежностью.
— Ох Ванечка, все-то ты верно говоришь, да только муж ведь не мануфактура. Здесь с одной только выгоды никак не подойдешь. Ну не полюбился мне никто. А как без любви-то быть? Иль ты думаешь, что только ты меня сватаешь? Соседи уж пороги оббили.
— А как же стерпится, слюбится?
— Не хочу я так.
— Да ты вообще никак не пытаешься. Сидишь в имении, носа наружу не показываешь, — неожиданно даже для самого себя, вспылил Туманов.
Надо же, а ведь всегда почитал себя выдержанным. Служба она его ко всякому приучила. В том числе и держать себя всякий раз в узде. При его деятельности, терять холодный рассудок никак нельзя. Но ты поди, сохрани хладнокровие, когда с этой красавицей разлюбезной беседуешь. Впряглась, как ломовая лошадь и тащит воз тяжести великой.
— И вовсе не сижу. Уж сколько раз в столице была. И на ассамблеи хожу, — обернувшись к брату, не менее резко ответила брату Анна.
— Угу. Тогда же, когда в столице бываешь. Эдак, раз в год. Ну и как ты сама себе мужа-то сыщешь? — Усаживаясь на стул, и уже практически взяв себя в руки, буркнул Туманов.
— Все Иван. Этот разговор закончен.
— Ты присядь, сестрица. Присядь. Нечего кипеть как самовар. Чаем-то брата потчевать будешь, или все это только для красоты выставила, — поведя рукой над столом, произнес Иван.
— Извольте, милостивый государь, — с нескрываемым ехидством, девушка отвесила легкий поклон, после чего присела на стул, и начала наполнять брату чашку.
— Хм. А ведь не чай. Травяной сбор, — отпив глоток, подметил князь.
— Все так, братец. Чай он для души полезен, а нынче лучше пить сбор. На воздухе много времени провожу, эдак и до болезней недолго. Это мне доктор наш настоятельно рекомендует, да и травница Степанида о том же твердит. Наумов, доктор наш, с ней спелся, на славу.
— Видать не глуп, коли не отмахивается от мудрости народной.
— Не глуп. Он при Блюментросте долгое время обретался, а тот поговаривают, последние годы к травницам присматривается. А Наумов хочет труд создать, по совместному применению старинных и современных методов лечения. Да только сдается мне, его все больше Алена влечет, внучка Степаниды, а не знания травницы, — с улыбкой закончила Анна.
— А может и то и другое, а Ання?
— Опять?
— Ну неужели тебе никто по сердцу не пришелся, сестрица? Да и нельзя так.
— Думаешь не понимаю, что в девках засиделась. Да и что за жизнь без семьи и детей. Так, одно недоразумение, — поставив чашку, серьезно ответила Анна. Иван даже замер, боясь вспугнуть проявление благоразумия у сестры. — Прав ты. Только давай так. Вот разберемся с долгами, получим прибыль, а там и решим как быть. Коли не сыщется по сердцу, выйду по уговору.