Великолепие машин, кучковавшихся у ворот, – как минимум в одной из них томился шофер, – а также вид двух подряд расфуфыренных пар, которых впустили внутрь, навели Ричарда на мысль, что Криспин дает один из своих великосветских приемов. Ну, тем лучше, подумал он зыбко и отправился искать местечко для машины. Получилось это далеко не сразу, а когда получилось, он оказался перед затруднением, аналогичным и противоположным тому, которое ему пришлось испытать возле «Кедрового двора». Тогда здание было на месте, а машина отсутствовала; теперь имелась машина, но отсутствовало здание. Где оно? Где я? Самым разумным сейчас, сказал он себе, будет не вылезти и отправиться на поиски, а сделать что-то другое, хотя что именно, он пока не придумал. Потом его блуждающий взгляд упал на табличку, гласившую «Ангельский тупик», и он бледно улыбнулся. Теперь оставалось только куда-нибудь это записать, а потом идти вперед и задавать вопросы. Он некоторое время простоял на тротуаре, прежде чем удостоверился, что, вопреки обыкновению, при нем нет никакого пишущего инструмента.
Единственное практическое решение, которое пришло ему в голову, – сорвать с ближайшей зеленой изгороди шип и вывести «Ангельский тупик» собственной кровью. Но тут мимо прошелестела еще одна великолепная машина, двигавшаяся довольно неспешно, даже замедлявшая ход, – в ней сидели, вертя головами, двое дорогостоящих ездоков. Ричард бросился на своих двоих в погоню, нагнал их на углу, сильнее прежнего отстал на прямой, почти поравнялся с автомобилем, когда тот притормозил за следующим углом, чтобы осмотреться и, возможно, свериться с картой, предварительно исчезнув из виду на целых тридцать исполненных отчаяния секунд. Каждый дом, каждый пролет стены, каждое дерево выглядели до боли знакомыми, и в то же время Ричарду казалось, что он в жизни не видел ничего подобного. Он трюхал вперед, разумеется, взмокший, разумеется, запыхавшийся, все сильнее пугаясь мысли, что, помимо всего прочего, он, возможно, не на шутку тронулся умом, пока наконец не обогнул четырнадцатый угол и там, слава тебе Господи, обнаружилась эта колымага, как раз притормозившая, чтобы выгрузить супругу, которая немедленно устремилась к легко узнаваемому втянутому внутрь фасаду «Дома», а супруг отчалил, чтобы запарковаться где-нибудь в Северном Суррее.
Ричард отнюдь не обольщался, что тут-то и настанет конец всем его мучениям. Да, попав внутрь, он окажется в безопасности, Криспин позаботится, чтобы его машину разыскали и доставили владельцу, где бы она ни находилась, надо только удержать в памяти тот факт, что он приехал именно на машине, а, скажем, не на мотоцикле. Однако задача проникновения внутрь была сопряжена с определенными сложностями морального характера, меньшей из которых был его внешний вид после восьмисотметровой пробежки в повседневном костюме. Чтобы избежать обмена любезностями на пороге, он спрятался за воротами, пока предстоящую ему супругу не запустили внутрь, потом медленно сосчитал до шестидесяти, как боец спецотряда, дожидающийся, пока подействует слезоточивый газ. Так. Теперь можно.
На звонок долго не отвечали, так что теоретически за это время за его спиной мог выстроиться целый хвост из важных шишек. Когда дверь наконец отворилась, в проеме сначала возникла пустота, потом украшенная драгоценностями кисть и фрагмент руки молодой или моложавой женщины, а следом и еще некоторые составляющие, позволившие признать в ней миссис никогда-не-помню-как-ее-там, известную как Сэнди. Остальная ее часть оставалась вне поля зрения, поскольку она продолжала вести диалог с кем-то, находившимся в недрах здания. Ричард ждал. Про себя он размышлял, откуда Сэнди знать, что это именно он, это с таким же успехом может быть маркиз Карабас, хотя, впрочем, теперь-то уж и дураку понятно, что это никакой не маркиз Карабас, потому что маркиз Карабас давно бы вломился и ввалился в прихожую. Он вежливо кашлянул, что мучительно аукнулось в голове.
Примерно тут Сэнди обернулась и увидела его.
– Привет, – поздоровалась она, потом признала его и расплылась в улыбке, скорее довольной, чем наоборот, предъявив порядочное количество своих многочисленных зубов. – Привет, – повторила она и наконец-то закрыла за ним дверь. – А я и не знала, что ты тоже придешь.
– Я вообще-то не должен был, – сознался Ричард. Неизвестный, с которым до этого разговаривала Сэнди, то ли влился в одну из находящихся в поле зрения расфуфыренных компаний, то ли дематериализовался. – Послушай, прости, что я вроде как сбежал от тебя в тот раз.
– Когда это еще? – Сэнди, похоже, была искренне озадачена.
– Ладно, тогда забыли. Э… слушай, мне надо пописать.
– Что? Ты надрался, что ли?
– Ну, как тебе сказать, вроде бы по-другому и быть не может. Вообще-то это не в моем духе, но я действительно довольно много выпил и чувствую себя как-то странно, так что да, по всей видимости я надрался. Тем более мне надо пописать.
– Вот сюда… М-м. А больше тебе ничего не надо?
– Кажется, нет, по крайней мере в данный момент.
– И то хорошо. Я тебя подожду.
Прежде чем выйти из туалета, Ричард выхлебал довольно много воды из стоявшего там многосложного водоочистительного приспособления. В тот же миг он почувствовал себя странно как-то по-другому, словно прямо у него над головой устроили забаву с дроссельной заслонкой мощного огнемета. Впрочем, возможно, он почувствовал бы себя так в любом случае. Внезапно все прошло, и ему стало лучше.
Когда он вышел из туалета, Сэнди не только по-прежнему дожидалась в полном одиночестве, но и смотрела на него то ли с признательностью, то ли с изумлением. На ней было желтое шелковистое одеяние, которое было устроено так, что взгляд Ричарда то и дело прилипал к ее груди. Несмотря на это, он заставил себя произнести:
– Знаешь, я вообще-то приехал повидать Криспина, если получится.
– А. Может, и не получится, у него куча гостей. Видишь ли, чествуют Педофила.
– Зачем Криспину педофил?
– Я хотела сказать, Педиатра. Господи, ну это лошадь. Его лошадь. Одна из его лошадей. Она выиграла какую-то скачку в Глостере с чем-то, что называется сто к восьми, что почему-то считается жутко хорошо. Короче, Криспин влип, потому что теперь целая толпа всяких зануд – лошадевладельцев, распорядителей, тренеров и крупных букмекеров – притащилась сюда пить шампанское. – Приглушенный рев, каким толпа могла бы приветствовать падение фаворита в канаву, придал убедительности ее словам. – У тебя что-то важное? Будет не так-то просто оттащить его от этой лошадиной публики. Ты можешь подождать?
– Я, пожалуй, все-таки попробую.
– Какой ты зануда, Ричард. Хотя, нет, нет, ты просто прелесть. Подожди-ка, мы бы могли… – Она окинула его взглядом, до этого она только кидала на него взгляды. – Костюм у тебя для такого мероприятия не вполне подходящий, согласен? М-м.
Тут Сэнди стремительно прянула к Ричарду, с простертыми руками, и, сбавив скорость, принялась развязывать на нем галстук; потом свернула его и засунула Ричарду в боковой карман. После этого она расстегнула верхнюю пуговицу его рубашки и выпростала одну половинку воротника, но не обе. Все это время она стояла ближе к нему, чем было необходимо, а производя вторую операцию, слишком усердно шуровала пальцами, помогая себе веками и губами. Ричард мысленно похвалил себя за догадку, что пока от него не ждут никаких действий, достаточно одних только мыслей, а еще больше – за то, что придержал язык.