– Простите, я могу поговорить с Пэт Добс?
– Кто это звонит?
– Ричард Вейси. – Вот за каким ладаном Ричард Вейси звонит, он и сам толком не понимал.
– О. – В этом слоге прозвучало не только узнавание, но и что-то еще. – Это Гарри Добс, муж Пэт. Боюсь, ее нет дома. Я могу вам чем-нибудь помочь?
– Ну… вы случайно не знаете, она не с Корделией, ну, то есть с моей женой?
– Боюсь, что нет. – Что-то еще по-прежнему звучало в его голосе. – Я не думаю. Она не говорила, что собирается к ней.
Довольно неотчетливо представляя себе, зачем он вообще снял трубку, Ричард отчетливо понимал, что не может просто так вот взять и повесить ее, поэтому пояснил:
– Видите ли, я не знаю, где она. В смысле, Корделия.
– О. Попросить Пэт позвонить вам, когда она вернется?
– Ну, если только она была с Корделией или знает, где ее искать. Спасибо.
– Ладно.
Наконец-то Ричард сообразил, как называется это что-то еще. Такой голос бывает у человека, который опасается, что разговаривает с буйнопомешанным.
Впрочем, на следующее утро Ричард пришел к выводу, что Гарри Добс, судя по тону, скорее отнес его к разряду безнадежных идиотов. Эта мысль посетила его незадолго до девяти, когда он вынырнул из забытья, длившегося, как ему показалось, всего несколько минут, – оно последовало за многочасовыми бросками из сна в явь, причем сна – дурного, а яви – в самых неприглядных ее проявлениях. Ладно, по крайней мере он провел эти часы в постели, в своей постели. Ричард с громадным облегчением обнаружил, что чувствует себя нормально, если не считать жгучей жажды, жестокой тошноты и головной боли, сосредоточившейся над правым глазом, словно там, язвя кожу, прорезывался рог. Жажда отступила перед парой кварт водопроводной воды, вода, кроме того, свела тошноту к подконтрольному состоянию, приходилось только каждые несколько секунд переглатывать. Головная боль же не давала о себе знать, пока он помнил, что голову нельзя ни поворачивать, ни наклонять. Кроме всего прочего, из-за этого приходилось подносить запястье к глазам, чтобы посмотреть на часы, и поворачиваться на сто восемьдесят градусов, если требовалось проверить, что творится за спиной. Смеяться он тоже не мог, хотя как раз от этого не испытывал особых неудобств.
Двигаясь на манер африканского водоноса, Ричард проследовал в свой кабинет, уселся за стол и набрал номер профессора Леона. Занято. Как последний дурак, он попытался снова, на случай если в первый раз ошибся, но безрезультатно. Потом, со смутной мыслью, что надо подготовиться к следующему шагу, Ричард полез за ключом от машины, но в карманах его не оказалось. Двигаясь так же продуманно и размеренно, он пересек вестибюль, вышел наружу и добрался до автомобиля. В замке зажигания ключа не было, что свидетельствовало о его умении сохранять присутствие духа в экстремальных обстоятельствах, а также о том, что ключ находится где-то в другом месте. Мысль, что его придется искать, ползая по земле, была Ричарду отвратительна. Нет, лучше вернуться в дом и взять запасной ключ из особого ящичка. Однако, как выяснилось, он захлопнул за собой входную дверь, а ключ от нее, понятное дело, был в той же связке, что и ключ от зажигания. Ну ладно, раз уж он оделся и побрился, теперь стоит взять такси, невеликая проблема, и куда-нибудь поехать. Правда, хотя он в принципе успел подготовиться к выходу в большой мир, бумажник его так и остался лежать на письменном столе, а в брючном кармане обнаружился жалкий фунт и горстка мелочи. Тут на глаза ему попался автобус, кативший к ближайшей остановке. Оценка расстояния и скорости показала, что, даже неся свою голову на невидимой подпорке, человек, стоящий на Ричардовом месте, сможет достичь остановки одновременно с автобусом, но только при условии, если немедленно двинется в путь. Ричард немедленно двинулся в путь.
На ходу он напомнил себе, что все автобусы, следующие отсюда на юг, когда-то доходили до пересечения с главной дорогой, до которой мили две, и, скорее всего, по-прежнему туда доходят, хотя на автобусе он не ездил вот уже года два. Оттуда он сможет двинуться на юго-восток к институту, или на юго-запад к профессору Леону, или в какое-нибудь другое место. Эти мысли, пусть и довольно скудные, заняли все время, пока он не оказался на борту автобуса. Автобус сильно отличался от тех, которые он помнил, начиная от сердитой чернокожей физиономии, обернувшейся к нему из недостроенной кабинки, рядом с которой висело объявление, судя по виду незаконно подправленное, – оно призывало иметь наготове точную стоимость билета. Впрочем, Ричард, человек на удивление сметливый и расторопный, даже и в нынешнем своем состоянии быстро разобрался, что и в какой последовательности делать, – не то чтобы совсем уж быстро, но достаточно быстро, чтобы оберечься от понуканий и оскорблений. Он на законных правах уселся на удобное сиденье в хвосте и уже готов был поверить, что когда-нибудь оправится до состояния обыкновенной разбитости, как вдруг с ним заговорили.
– Доброе утро, доктор Вейси, – сказал голос, причем сами по себе слова эти, надо признать, не несли в себе никакой угрозы, однако заставили его резко повернуть голову и проглотить рвущийся наружу крик. – Вот уж не думал вас тут встретить.
– Да, – согласился Ричард. – Да, – добавил он, поразмыслив. Постепенно он разглядел, что сидит рядом с усатым, коротко стриженным молодым человеком, обвешанным браслетами, – тем самым, которого последний раз видел на заседании кафедры в кабинете у Тристрама Халлета.
– Я – Дункан, – предупредительно пояснил тот. Хотя этого Ричард не помнил, он вспомнил блуждающий, ленивый взгляд одного глаза. Сейчас, впрочем, глаза на брюквенного цвета физиономии действовали бинокулярно. – А мне казалось, вы ездите на такой навороченной заграничной штуке.
– Что? А, я, кажется, понял, о чем вы. Да. Только, э-э, она сейчас в ремонте.
– А, понятно. Надеюсь, ни с кем не поцеловались?
– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду. Она просто не заводится.
– М-м. Слушайте, вы в порядке, а, Дик?
Если учесть, что он мученически вздохнул, когда автобус тронулся с места, а сейчас попытался прочистить горло и сморщился от боли, вопрос выглядел весьма уместным, однако Ричард ответил запальчиво:
– Конечно, я в порядке, почему бы нет?
Дункан в свою очередь медленно втянул воздух.
– Ну, начать с того, что у вас офигенная царапина на щеке. Вон, опять кровь пошла, – погодите, не надо ее теребить. Вряд ли у вас есть пластырь или что-нибудь в этом роде?
Ричард действительно забыл, что порезался при бритье, и да, у него действительно нет пластыря.
– Дайте-ка я. – Дункан вытащил из того, что заменяло ему куртку, белоснежный, свежевыглаженный платочек. – Вот, приложите-ка туда. Класс – Он продолжал разглядывать Ричарда, скорее с любопытством, чем с озабоченностью. – У вас какой-то долбанутый вид, Дик. Я надеюсь, вы не вляпались в историю? Не задавили кого-нибудь, ничего такого?