На третий день к месту висения Умной Эльзы пришла Ы Е. Пришла и отныне стала приносить Умной Эльзе всякие японские гадости в горшочках – от этих японских гадостей у Умной Эльзы постоянно болел живот. Время от времени она просила Ы Е приносить ей что-нибудь другое, раз все равно, дескать, взялась приносить, но Ы Е как носила одни японские гадости, так носить их и продолжала. В этом специфика национальной кухни, любила говорить она, – и Умной Эльзе приходилось смиряться, с трудом пережевывая длинные вязкие водоросли и компактные хрусткие тельца юных морских коньков-горбунков.
Так и шло время, пока однажды к висящей над тротуаром Умной Эльзе не подошел один милый прохожий и не предупредил ее, что Ы Е обожает травить собственноручно приготовленными ядами кого ни попадя. Умная Эльза сразу же смело предположила, что японские гадости, которыми кормила ее коварная Ы Е, были отравлены. Чтобы предотвратить дальнейшее воздействие ядов на организм, Умная Эльза – воспользовавшись щедро предложенной помощью и зондами незнакомца – быстро, но тщательно сделала себе промывание желудка, и опасность отступила на второй план. Когда опасность это сделала, на первый план немедленно выступил гнев в адрес Ы Е. И стоило только Ы Е в очередной раз поднести Умной Эльзе горшочек с зельем, та сказала ей буквально следующее:
– Катись-ка ты отсюда со своими ядовитыми горшочками, старая жаба!
Сладко, как полагалось по японским традициям, улыбнувшись, Ы Е горько заплакала. Ей было страшно неловко, что ее разоблачили. Коварные же поступки свои Ы Е поспешно объяснила воскресшей в ней любовью к Японскому Богу и тем, что она вдруг расхотела делить его с кем бы то ни было.
– Ну и собственница же Вы! – презрительно сказала Умная Эльза. – Бог – он общий, то есть никому в отдельности не принадлежит, и закрывать людям доступ к Богу есть обскурантизм.
Не согласившись с ней, Ы Е заметила, что Умная Эльза, скорее всего, не знает значения слова «обскурантизм». По мнению самой Ы Е, обскурантистом следовало считать как раз того, кто открывает людям доступ к Богу, в то время как того, кто закрывает такой доступ, имеет смысл называть поборником просвещения, или светочем разума. Из рассуждений Ы Е непреложно следовало, что светоч разума – это она сама, а вот Умная Эльза обскурантист, или мракобес, более того – обскурантистка и мракобеска. Разошедшись вконец, Ы Е даже принялась бесстыдно дразнить Умную Эльзу в таком вот духе:
Эльза – мракобеска,
В заднице стамеска!
Но, хотя и трудно было придумать что-нибудь более обидное, Умная Эльза не обратила на отвратительную присказку ни малейшего внимания.
– Да какой Вы светоч разума! – только и улыбнулась она. – Вы, скорее, плевок, блестящий в лунном свете. Неужели Вы всерьез полагаете, что Бог и просвещение несовместимы?
– Полагаю, полагаю, полагаю! – нагло выкрикнула Ы Е трижды.
– О, несчастная… – от всей души пожалела ее Умная Эльза.
– Не смейте жалеть меня, жалость унижает! – взвизгнула Ы Е и от злости принялась толкать Умную Эльзу в направлении земли, чтобы та упала и разбилась. А все дело в том, что Ы Е давно уже собралась сжить Умную Эльзу со свету и, оставшись на ее месте, получить письмо от Японского Бога в собственные руки. Читать это письмо она, разумеется, не намеревалась: будучи воспитанным человеком, Ы Е никогда не читала писем, адресованных не ей. Она намеревалась только порвать его на мелкие клочки, а клочки проглотить. В невежестве своем Ы Е полагала, что это придаст ей значительности в глазах окружающих и что окружающие примутся говорить: «Она проглотила письмо от Японского Бога и теперь хранит в своем чреве великую тайну!» Ы Е даже не исключала, что ей могут начать поклоняться.
Впрочем, каким бы образом ни рисовалось Ы Е будущее, настоящее обманывало всякие ожидания: Умная Эльза висела непоколебимо. Тогда Ы Е решила призвать на помощь сорок своих сыновей для того, чтобы они общими усилиями спихнули Умную Эльзу на мостовую.
Тридцать девять сыновей не заставили долго себя звать и уже через миг собрались в небольшом токийском кафе – прямо напротив того места, где над тротуаром висела Умная Эльза.
Ы Е даже не надо было пересчитывать сыновей, чтобы понять, кто отсутствовал. Впрочем, она знала заранее: Кикимото не явится на ее зов.
– Дети! – обратилась ко вновь прибывшим Ы Е, и на глазах ее выступили слезы.
– Что, мать? – прочувствованно спросили тридцать девять сыновей.
– А вот что, дети, – справившись со слезами, продолжала Ы Е. – Помните ли вы отца своего?
– Нет, не помним, – ответили тридцать девять сыновей в один голос. – Его светлый образ давно выветрился из нашей коллективной памяти.
– Значит ли это, дети, – с ужасом спросила Ы Е, – что вам не дорог отец ваш?
– Да, значит, – был ответ. – Отец наш не дорог нам.
– Зачем же я тогда вызывала вас, дети? – воскликнула Ы Е.
– Мы не знаем, мать, – пожали плечами тридцать девять сыновей.
– Может быть, хоть я, мать ваша, дорога вам, дети? – схватилась за соломинку Ы Е.
– Да, мать наша, ты дорога нам как память, – признались они.
– Благодарны ли вы мне за ваше счастливое детство? – приободрилась Ы Е. – Готовы ли вы расплатиться за него со мной?
– Мы на все готовы, мать, – мрачно сообщили дети.
После этого ответа Ы Е запрыгала от радости, а напрыгавшись вволю, стала подстрекать тридцать девять сыновей выйти на улицу и сбросить Умную Эльзу на асфальт. Дети быстро, как сперматозоиды, сгруппировались в стаю и медленно, как зомби, двинулись к выходу. Оказавшись в непосредственной близости от Умной Эльзы, они сказали:
– Мы знаем, что Вас зовут Умная Эльза, и сейчас сбросим Вас на асфальт.
В ответ на такие слова Умная Эльза расхохоталась, а потом ответила:
– Если, конечно, у вас получится.
– У нас все получится, – пообещали дети и начали было сбрасывать Умную Эльзу на асфальт, от которого ее отделял один миллиметр, но у них ничего не получилось.
– В чем Ваша загадка? – спросили они Умную Эльзу.
Та охотно пришла им на помощь, гордо ответив:
– А загадка моя в том, что я сильнее всех на свете.
– Как же это случилось? – заинтересовались они.
И тогда Умная Эльза коротко рассказала им долгую историю своей жизни:
– Я родилась и выросла в маленьком городке под названием Змбрафль. До восемнадцати лет я была ребенком, но потом устроилась на работу. Я работала на почте, и жизнь моя была пуста.
– Жизнь пуста не только на почте, она везде пуста, – со знанием дела сообщили ей тридцать девять сыновей Ы Е. – Например, здесь, в центре Токио, в миллиметре от тротуара, Ваша жизнь тоже пуста.
– Не соглашусь с вами, – мягко пообещала Умная Эльза и не согласилась: – Здесь, в центре Токио, в миллиметре от тротуара, жизнь моя не пуста, но исполнена смысла. Однако позвольте мне начать сначала. Я родилась и выросла в маленьком городке под названием Змбрафль. До восемнадцати лет я была ребенком, но потом устроилась на работу. Я работала на почте, и жизнь моя была пуста. – Сделав в этом ответственном месте монолога жест, отклоняющий всякие комментарии, она продолжила: – Внезапно меня поцеловал Бог. – Тут Умная Эльза приняла безразличный вид, словно произнесла нечто заурядное, однако было видно, что она ждала реакции слушателей.