– Легко сказать! Три дня, это если судить по карте. А там болота и бурелом в тайге. И с собой надо взять продуктов, а их нет, – возразил Олег.

Одна из собак схватила меня за край куртки и стала тянуть.

– Андрюша, по-моему, она хочет, чтобы ты пошел за ней, – сказала Людмила.

Мы поднялись. Собака отпустила куртку и посеменила за частокол идолов. При этом она поминутно оглядывалась, идем ли мы за ней. Собака привела нас к каменной пирамидке, которую я уже раньше видел и считал могилой шамана. Собака стала пытаться сбросить камни лапой.

– Позвольте, – сказал я собаке и, отодвинув ее, стал сбрасывать камни. Под пирамидой, в слое вечной мерзлоты, я обнаружил грубо сколоченный деревянный ящик. Олег сбегал за топором, и мы вскрыли ящик. В ящике оказались густо смазанные жиром жестяные запаянные банки с крупой и сухарями. Еще была ракетница с патронами и винтовочная гильза, залитая воском. Я расковырял гильзу – внутри была записка.

– Сей запас продуктов оставил действительный статский советник Фандорин Эраст Петрович, в надежде ещё раз вернуться к месту падения метеорита. Если ты страждущий путник, оставшийся без продуктов – воспользуйся этим складом. Если ты заглянул сюда из праздного любопытства – верни все на место. Год 1913, – прочел я в записке.

– Парни, какой такой ещё статский советник в 1913 году? Я читала, что первая экспедиция к тунгусскому метеориту состоялась только в 1927! – задала вопрос Людмила.

– Не знаю какой! Но ему огромное спасибо. Меня волнует другой вопрос, откуда собаки узнали о складе? Ведь собаки больше двадцати лет не живут, – я огляделся вокруг, собаки опять растворились в тайге.

– А меня пугает понятливость собак. Как собаки поняли, что мы попали в беду и нам нужны продукты?

– Пилот сказал, что это собаки геологов, – вспомнила Людмила.

– Нет тут поблизости никаких геологов, – отрезал Олег.

– Ну, куда-то же собаки уходят! – настаивала Людмила.

– Людмила права. Надо проследить за собаками.

* * *

Прошла неделя. Мы все, понемножечку, от безделья стали сходить с ума. Наблюдения за собаками результатов не дали. Собаки по-прежнему растворялись в тайге. Вот собаки пролезли под корягой, а зайдешь за корягу – их уже и нет. Чтобы различать собак, мы им дали имена. Ту, что покрупнее, мы назвали Моня. Он был в стае вроде как за вожака. Моня был очень спокойным псом. Придет, ляжет, положит морду на лапы, смотрит и вслушивается в голоса. Чуня, второй пес, был, напротив, очень подвижен и крайне любопытен. Везде совал свой нос. Однажды мне даже показалось, что он пытается заглянуть в глазок камеры. Но чтобы Чуня ни сделал, он обязательно оглядывался на Моню, как бы выспрашивая разрешения или одобрения.

Сегодня я сидел на берегу ручья. Хотел обдумать предложение Людмилы о походе в охотничий поселок. Хотел обдумать поход, а думал о Милке. Машинально вынул из кармана кубик-рубик. Никогда не хватало времени разобраться – как же его всё-таки надо крутить. Если не сейчас, то когда? Из кустов вышел Чуня. Уселся напротив и, как завороженный, стал следить за моими руками.

– Что, брат, никогда не видел такой штуки? – я положил кубик перед собакой.

Вдруг кубик стал подскакивать, грани его стали переворачиваться. Не прошло и минуты, как кубик был собран. Всю эту минуту я сидел с раскрытым ртом – не мог пошевелиться. Я взглянул на собаку. Чуня смотрел на меня и радостно колотил хвостом по земле.

– Чуня, как это? Это ты? Не может быть! Показалось!

Я раскрутил кубик и снова положил перед собакой. Чуня перевел взгляд на кубик. Кубик снова стал подпрыгивать, грани его раскручивались. На этот раз Чуня управился быстрее. Я снова раскрутил кубик, и Чуня снова его собрал. Вот же незадача, никогда не расставался с камерой, а сейчас её со мной нет.

– Чуня, что это, телекинез? А меня научишь? Я не в смысле телекинеза. В смысле – как крутить этот чертов кубик? Ты замечательный пес! Пойдем в стойбище, покажешь остальным, что ты умеешь.

Я вскочил и быстрым шагом пошел в стойбище, пес бежал рядом со мной. В стойбище я схватил камеру, позвал Олега и Людмилу.

– Послушайте, вы сейчас увидите такое, какого в жизни не видели. Вот смотрите.

Я раскрутил кубик, положил его перед Чуней и начал снимать.

– Чуня, покажи, что ты умеешь!

Чуня оглянулся на Моню. Мне показалось, что Моня хмыкнул и демонстративно отвернулся. Я посмотрел на Чуню, он зевнул и начал чесать ухо задней ногой.

– Чуня! Ну давай, покажи!

Чуня поднялся и пошел к Моне! Я остановил камеру.

– Я видел, честное слово! Чуня собирает грани кубик-рубика. Ну что вы на меня так смотрите? Вы мне не верите?

– Андрей, успокойся. Мы тебе верим. Верим. Чуня потом покажет, – Олег старался меня успокоить.

– Не надо со мной разговаривать, как с идиотом! Я видел! Я что, по-вашему, больной? – заорал я на Олега.

– Андрюшенька, я думаю – ты действительно видел. Но, скорей всего, – у тебя солнечный удар, это галлюцинация. Смотри, жара сегодня – тридцать градусов, – Людмила гладила мою руку.

– Сбегаю за аптечкой, что там дают при солнечном ударе, – Олег побежал в избушку.

Я стал успокаиваться. Возможно, они и правы. Надо же, солнечный удар, а я и не заметил.

* * *

Вечером у костра я поднял вопрос о походе в поселок.

– Всем идти нельзя. Кто-то должен остаться с летчиками. Олег, ты пойдешь?

– Нет, Андрей, это не для меня. Да к тому же на мне аппаратура, отснятый материал, случись что – Билли Бонс с меня голову снимет. Да и не дойдем, заблудимся. И кто сказал, что обязательно надо идти? Продукты есть. Нас скоро начнут искать. Я подожду спасателей здесь.

– Я пойду, я в школе занималась спортивным ориентированием, – твердо сказала Людмила.

– Людмила, это тебе не городской парк – здесь тайга и болота, – стал отговаривать Олег.

– Пойдем вдвоем, налегке. Возьмем продуктов на три дня, спальники и ракетницу, – я обнял за плечи Милу. Людмила положила голову мне на плечо.

– Ребята, вы сошли с ума!

– Если я останусь, то точно сойду с ума, у меня уже были сегодня глюки.

– Не у тебя одного, я сегодня видела, как к ручью катилась цепочка разноцветных шариков, – добавила Людмила.

– Все, решено! Уходим на рассвете!

4

Они лежат на вершине сопки. У подножья сопки – поселок. Ходят люди. Нет сил встать и пойти к ним. Трехдневный поход растянулся на семь дней. Чего только не было за эти семь дней. Андрей вспомнил, как он тонул в болоте, и Людмила его вытащила. Вспомнил, как питались всякой дрянью, когда кончились продукты, и Людмилу потом рвало. Вспомнил, как спасались от медведицы с медвежатами, и как он стрелял из ракетницы в медведицу. Вспомнил, как убегали от пожара в тайге, произошедшего от выстрела ракетницы. Но главное, он вспомнил ту ночь, когда они с Людмилой стали особенно близки.