Вот такой выдумщик мой друг Михаил, этот добряк-холостяк. Ну как ты тут будешь на него обижаться? Кстати, идею обратной транспортировки «жемчуга» с помощью моей тётушки, предложил тоже Михаил.

И он опять оказался прав. Определив тетушку в гостиничный люкс и забрав у неё коробочку с «чёрным жемчугом», я поехал на свою московскую квартиру. Принял душ и переоделся. Было воскресное утро, поэтому созвонившись с Михаилом, я поехал к нему.

Михаил встретил меня с радостным нетерпением. Едва успев поздороваться и дав только скинуть туфли, потащил меня на кухню. На кухне стоял тонкий аромат свежесваренного кофе. Я вынул из кармана коробочку с «жемчужинами» и передал её Михаилу. Михаил, хитро улыбаясь, подвел меня к кухонному столу и театральным жестом сдернул полотенце с предмета, лежащего на столе. Я остолбенел, на столе лежала пузатая «огромена», наподобие отбойного молотка, над которым поработал художник-авангардист. Я, конечно, понял, что это сканер в исполнении Михаила. Ещё там, в мотеле Ущелья Прыгунов, мы решили не везти домой прототип сканера, а взяли от него только микропроцессор и программное обеспечение – всё остальное Михаил обещал собрать на месте.

– Ну, как, впечатлён? – Михаил поднял сканер и вложил его мне в руки. Сканер весил, наверно, килограмм десять-двенадцать.

– Михаил, мне кажется, что прототип сканера был немного компактнее, – съязвил я.

– Ну, во-первых, на то он и прототип. Учти, Тунгуска не Шотландия, там заряжать батареи будет негде. А в моем сканере две мощные батареи – основная и резервная, отсюда и вес. А во-вторых, высокоемкостные конденсаторы, и это теперь не просто сканер, но ещё и бластер! – нисколько не смутившись, и даже гордо, ответил Михаил.

– Прости, не понял, что? – мне показалось, что я ослышался, не имеет же он в виду оружие.

– Бластер, вот смотри, если повернуть вот этот рычаг, сканер превращается в импульсную СВЧ пушку.

– Это ещё зачем? – удивился я ещё больше, – Или ты считаешь, что в озере Вонючем обитает своё Лох-Ванюческое чудовище?

Михаил хохотнул, отобрал у меня сканер и поставил его в проем между плитой и холодильником.

– Смешно. Давай пить кофе, – Михаил поставил чашки на стол и разлил из турки кофе, – Нет, не считаю. Это продолжение идеи подсветки «жемчуга». Если «жемчуг» будет находиться не на поверхности, а в толще воды или в земли, то одного ультрафиолета может быть недостаточно. Вот тут и может пригодиться СВЧ пушка. Правда, обращаться с ней надо аккуратно и осторожно. Представляешь, я тут поэкспериментировал на кухне, так сырое яйцо с пяти метров разрывает в клочья с первого выстрела. Хорошо, что вокруг озера Вонючего никакой живности, кроме комаров, нет.

– Ты меня напугал, у меня из головы не выходят студенты Новикова, эти охотники на экзочудовищь и гремлинов, а тут ты со своей пушкой, – сказал я, успокаиваясь.

– Забей, Николай! Эти Прыгуны, эти «Чебургены», то есть гремучие гибриды Чебурашки и крокодила Гены и характером старухи Шапокляк, эти Гремлины – плод похмельного синдрома английских лётчиков, – Михаил повернулся к холодильнику, открыл и вынул из него графинчик водки и банку маринованных огурцов, – Сказалось отсутствие у этих сэров культурных традиций пития и закуси! Достань из шкафчика рюмки, пожалуйста. К тому же, заметь, наши лётчики, получавшие самолёты в Англии по Ленд-лизу, никаких гремлинов, акромя традиционно-российских зелёных чертиков, не наблюдали!

Аргументация Михаила мне показалась весьма сомнительной, но мне полстило, что он причислил меня к «нашим» – наверное, опять напьемся до «положения риз».

– И всё же, Новиков, с его пацанами, в чём-то прав, – сказал я, хрустя огурцом.

– Димка умница, хотя и упрям, как осёл! Подавай, видите ли, ему живого инопланетянина, тогда он поверит! Разницу между пьезоэлектриками зажигалок и групповым поведением «жемчужин» он заметил, а признавать то, что «жемчужины» ведут себя как чипы мультипроцессорных мэйнфреймов, он не хочет! – ответил Михаил, разливая по рюмкам водку.

– А меня впечатлила не разница, а схожесть между пьезоэлектриками и «жемчужинами».

– И ты туда же! – укоризненно сказал Михаил и поднял графин, прикидывая, сколько водки в нем ещё осталось.

– Нет-нет, ты послушай! Что такое пьезоэлектрик? Это устройство поджига ЗАЖИГАЛКИ! Понимаешь? Ты не думал, что «жемчуг» – это не просто какая-то там «семигранная гайка», а детонатор, для чего-то большего?

Михаил, уставившись на меня, замер с графином в руке.

– Ты хочешь сказать, что на дне озера Вонючего под кислотной линзой лежит нечто большее? И японцы, когда вылавливали спутник, это видели, поэтому они и перепугались до смерти? – спросил Михаил.

– Ничего я не хочу сказать, я просто сравниваю, – сказал я, забрал из руки Михаила графин и разлил остатки водки по рюмкам.

– Ну, тебя к гремлинам, с такими сравнениями! – сказал Михаил опрокинув рюмку водки в рот.

– Кстати, и с гремлинами не всё так просто, – ответил я.

– Николай, никаких гремлинов на Тунгуске нет, и не было, это я тебе говорю! – отмахнулся Михаил.

– На Тунгуске, может, и не было, – согласился я.

– Ладно, нехай, в Шотландии – они были, – примирительно сказал Михаил, доставая из холодильника непочатую бутылку водки.

– Я тут, на досуге, покопался в Королевской библиотеке Британского музея. Вот, ксерокопия статьи Таймс от тридцать девятого года о вандализме военных над памятником истории, культовым курганом Пиктов. Мысленно удали с фотоснимка экскаватор, на что это похоже? – я подсунул лист Михаилу.

– Твою мать! Это же Патомский кратер, во всяком случае – очень похоже!

4. Москва (Маклай)

Начало лета у меня – горячая пора. С утра до вечера в университете кутерьма – консультации, зачёты, экзамены. Только вечерами мы могли собираться с Николаем у меня на кухне и, отключив телефоны, заниматься подготовкой к экспедиции. До назначенной даты у нас было чуть меньше двух недель, а сделать надо было ещё много – разрешения на посещение Тунгусского заповедника, билеты, снаряжение, да и просто продукты – всё это легло на плечи Николая.

В один из таких вечеров, когда мы, разложив карты, обсуждали маршрут, в дверь позвонили. Я поднялся, чертыхаясь, пошел открывать дверь. На пороге стоял, смущенно улыбаясь, Подушкин. Я, признаться, слегка растерялся. Нет, не то чтобы этот человек был мне неприятен. Просто, придется впустить его в дом, и получится, что он застукал нас за подготовкой к экспедиции, в которую мы его, даже для приличия, не пригласили. Но делать нечего, я растянул лицо в радушной улыбке и шире открыл дверь, впуская Подушкина.

– Простите, Михаил Николаевич, что я без звонка, просто не смог к вам дозвониться, – сказал Подушкин после рукопожатия.

Врать по поводу севших батарей телефонов смысла не было, поэтому я откровенно признался, что я просто отключил телефоны, чтобы никто не мешал. Сказал и тут же подумал, что моё откровение прозвучало несколько грубовато.