Это произошло и с ним. Он стал сильнее во всем, процессы, управляемые гормонами, невероятно ускорились.

Ройбен никогда не разбирался в точных науках, а сейчас он пытался понять нечто, что было сродни волшебству. Но нутром он чувствовал, что за этим кажущимся волшебством стоит чистейшая наука. Как он обрел эту способность изменяться? Через слюну существа, укусившего его, существа, которое могло передать ему и смертельную болезнь, бешенство. Но оно дало ему способность изменяться. Был ли этот зверь человеком-волком, таким, каким теперь стал Ройбен?

Услышал ли зверь крики Мерчент, точно так же, как Ройбен услышал крики жертвы насильника из того переулка? Учуял ли зверь зло, исходящее от братьев Мерчент?

Наверняка должен был. И только теперь Ройбен понял, почему зверь отпустил его. Зверь внезапно понял, что Ройбен не является частью злой силы, прервавшей жизнь Мерчент. Зверь чуял невиновность точно так же, как и зло.

Но собирался ли зверь делиться с ним своей силой?

Что-то, содержавшееся в слюне зверя, попало Ройбену в кровоток, точно так же, как попадает в него вирус бешенства. И нашло дорогу к цели. Возможно, к мозгу. Возможно, к загадочной шишковидной железе, гипофизу, небольшой штуковине размером с горошину, которая есть в мозгу у каждого. Которая контролирует — что? Гормоны?

Черт.

Он не знал в точности. Одни догадки. Если когда он и хотел, за всю свою жизнь, поговорить с Грейс о «науке», так это сейчас. Без шансов. Без шансов!

Грейс не должна об этом узнать! Никогда не должна узнать. И никто из таких, как она, не должен.

Она и так уже провела слишком много этих клятых анализов.

Об этом не должен знать никто.

Ройбен в красках вспомнил, как лежал, привязанный к носилкам, там, в Мендосино, как орал на врачей. «Скажите мне, что случилось!» Нет. Никто не должен об этом знать, потому что ни одному человеку в мире нельзя доверить знание того, каким существом он стал, без того, чтобы его запрятали в специальный медицинский центр. А самому ему надо узнать намного больше о том, что произошло, случится ли это превращение снова, и если случится, то когда и как. Таков теперь его путь! Путь во тьме.

А где-то там, в лесу, среди секвой, есть другое существо, такое же, как он, человек-зверь, который ответственен за то, что произошло с ним. Но что, если это не человек-зверь? Что, если это больше зверь, чем человек, а Ройбен стал новым видом, гибридом?

С ума сойти.

Он представил себе, как это создание попало в темные коридоры дома Мерчент, как оно убило отдавшихся злу братьев, клыками и когтями. А потом схватило Ройбена зубами и приподняло, готовое поступить с ним точно так же. Но что-то остановило его. Ройбен не был виновен в убийстве. Не был, и зверь отпустил его.

Но знал ли этот зверь, что произойдет с Ройбеном?

Ройбен снова дернулся, увидев свое отражение в зеркале, и это вернуло его к реальности.

Да, его кожа действительно обрела румянец и гладкость. Будто ему натерли кожу маслом, отполировав ее на скулах, челюсти и лбу.

Ничего удивительного, что на него все так смотрят.

Но даже и близко не догадываются, что произошло. Откуда бы? Он и сам лишь теряется в догадках, не зная, по сути, практически ничего. Так много еще предстоит узнать, так много…

Раздался громкий стук в дверь. Кто-то дернул ручку двери. Он услышал голос Фила.

Надел халат и пошел к двери.

— Ройбен, сынок, уже два часа дня. Из «Обсервер» уже не первый час пытаются тебе дозвониться.

— Ага, пап, прости, — ответил он. — Сейчас им перезвоню. Только в душ схожу.

«Обсервер». В последнюю очередь ему хотелось идти туда, будь оно проклято. Закрывшись в ванной, Ройбен включил горячий душ.

Ему хотелось заниматься совсем другим. Все обдумать, взвесить, изучить.

Но он понимал, насколько важно ему сейчас пойти на работу, уйти из этой комнаты, уйти от своих проблем, показаться на глаза Билли Кейл, матери, отцу. Никогда в жизни еще ему так не хотелось остаться в одиночестве, погрузиться в раздумья, заняться изучением того, что с ним произошло, найти ответы на раздирающие его вопросы.

6

Ройбен разогнал свой «Порше» до хорошей скорости, отправившись на работу. Эта машина всегда была будто лев в оковах, пока ехала в городе. Сердцем он желал сейчас ехать на полной скорости к тому лесу в Мендосино, рядом с домом Мерчент, но он знал, что для этого еще не настало время. Ему предстоит очень много узнать прежде, чем он направится на поиски чудовища, которое сделало с ним это.

По радио сообщали свежие новости о похищении автобуса школы «Голденвуд». До сих пор не было звонка с требованием выкупа, не было никаких улик, которые дали бы хоть намек на то, кто мог похитить полный детей автобус и куда этот автобус подевался.

Ройбен позвонил Селесте.

— Солнечный мальчик, где ты там был, черт подери? — сказала она. — В городе уже и забыли про детей. Все твердят про оборотня-волка. Если меня еще хоть кто-нибудь спросит: «А что твой парень может сказать насчет этого?» — я просто запрусь наглухо у себя в квартире.

И она начала рассказывать о женщине с Норт-Бич, «со съехавшей крышей», которая считала, что ее спас некто, похожий на комбинацию из Лона Чейни-младшего и ужасного Снежного человека.

Пришла эсэмэска от Билли; «Давай быстрее сюда».

Он услышал приглушенные голоса из отдела новостей прежде, чем вышел из лифта. И пошел сразу же в кабинет Билли.

И узнал женщину, сидящую у стола Билли. Мгновение не мог вспомнить, откуда он ее знает. Но запах в комнате был знакомым, определенно, и он был связан с чем-то необычным. Но с чем? Хороший запах. Запах женщины. Он различил и запах Билли. Трудно не узнать. Похоже, он был способен распознавать все запахи. Запах кофе и попкорна, такой отчетливый, какой он не ощущал никогда в жизни. Он чувствовал запахи даже из ближайших туалетов, и они не казались ему уж настолько противными!

Значит, так теперь и будет, понял он. Я буду чуять все запахи, как волк, и все звуки слышать.

Женщина, миниатюрная брюнетка, плакала. Она была одета в платье из тонкой шерстяной ткани, а ее шея была замотана шелковым шарфом. Один глаз заплыл и почти закрылся.

— Слава господу, что вы здесь, — сказала она сразу же, как увидела Ройбена. В ответ он улыбнулся своей обычной улыбкой.

Она мгновенно схватила его за левую руку и едва не силой усадила на стул рядом с собой. Ее глаза наполнились слезами.

Боже милостивый, это же та женщина из переулка.

Слова Билли прозвучали, будто огонь, вырывающийся из печи.

— Ну, раз уж ты соизволил приехать, принимайся за дело. Мисс Сьюзен Ларсон не хочет говорить ни с кем, кроме тебя. Оно и неудивительно, коли весь город над ней смеется.