Как ни крути, но обойти острые углы было невозможно.
– Он сказал, что Миша сделался инвалидом в результате несчастного случая, а виноваты в этом… вы, Вера. Реакция соседей на эту информацию не заставила себя ждать…
– Это наглая клевета! Да как у него язык только повернулся сказать это?!
– У кого? – осторожно поинтересовалась я, надеясь, что в пылу гнева Прошкина проговорится.
– Не знаю, – вполне искренно ответила несчастная женщина. – Ума не приложу, кто он и зачем все это делает. Полина, а вы о нем еще что-то выяснили?
– Только то, что этот человек хороший психолог, поэтому легко настроил против вас соседей, а они, в свою очередь, – Павла.
– Что?
– Да, Вера, Алябьев расстался с вами по милости сердобольных бабушек. Они сочли своим долгом рассказать ему все, что узнали о вас, а он и уши развесил!
– Как они могли? С какой стати они стали вмешиваться в мою личную жизнь? – Вера аж вся затряслась от негодования.
– Полагаю, что из самых лучших побуждений. Просто-напросто пожалели мужчину…
– А меня, значит, им не жалко? Да как же так? Я ведь им ничего плохого не сделала.
– Соседки информированы относительно вас и вашего прошлого, поэтому их поступок вполне понятен. А вот действия того, кто ввел их в заблуждение, пока не поддаются никакому объяснению. Но это только вопрос времени, я скоро все узнаю.
– Полина, может, мне лучше в милицию обратиться? Ведь клевета наказуема, так?
– Вера, вы забыли, что клеветник показывает всем удостоверение сотрудника этой самой милиции?
– Может, кто-то запомнил его фамилию и звание?
– Ваши соседи не запомнили, Стас Бабенко тоже. Не думаю, что в других коммерческих фирмах, из которых он вас уволил, кто-то имел возможность внимательно разглядеть это удостоверение.
– Значит, вы его не найдете, – пробормотала Прошкина с тоскливой обреченностью в голосе.
– Вера, я вам говорила, что у меня есть опыт в подобных делах. Я обязательно отыщу этого человека и призову его к ответу, – заверила я.
– Что же мне делать? – спросила Вера, пропустив мое обещание мимо ушей. – Может, поговорить с соседями, показать им Мишину медкарту? Пусть знают, что повелись на гнусную клевету. Детский церебральный паралич у него с рождения.
– Не думаю, что это хорошая идея.
– Почему?
– Вы потратите кучу нервов, доказывая свою невиновность, но вам не поверят до тех пор, пока вы не объясните мотивы вашего недруга.
– Наверное, вы правы. Павел тоже не поверит. Наверное, не поверит… Полина, я давно хочу у вас спросить…
– Да?
– Еще при первой встрече вы сказали, что идете тропой современного Робин Гуда… Вы такая молодая, красивая… Зачем вам все это нужно? Неужели только из-за адреналина?
– Я объясню вам это как-нибудь потом, не сейчас, ладно?
– Ладно, но я не хочу, чтобы у вас из-за меня возникли какие-то проблемы…
Я хотела блеснуть красноречием, сказав, что жить без проблем не интересно, интересно их преодолевать, но вовремя одумалась. На Верину долю выпало много трудностей, которые она ежедневно преодолевала вместе со своим неизлечимо больным сыном. Она наверняка согласилась бы променять их на серые монотонные будни с одной только оговоркой – чтобы Миша при этом был здоров.
Мы еще немного поговорили с Верой, и я отпустила ее домой. Поднявшись на второй этаж, я заглянула в дедову спальню. Ариша с самым страдальческим видом лежал в постели.
– Ну, хватит уже жалеть себя! Можно подумать, ты один на всем белом свете подвергся жестокой процедуре удаления зуба!
– Полетт, – только и смог проговорить дедуля и сразу же ухватился рукой за щеку.
– Ладно, ты молчи, а я буду тебе рассказывать. Сегодня нам пришло письмо с угрозами.
– От кого? С какими угрозами? – живо поинтересовался Ариша, мигом забыв про свою болячку.
Я передала ему содержание анонимного письма близко к тексту, затем спросила:
– Ну и что ты об этом думаешь?
– Я так и не отнес Стасу коньяк.
– Ариша! При чем здесь коньяк! Я тебя про письмо спрашиваю. Что нам делать?
– А что нам делать? Нас санэпидемстанцией и пожарной охраной не напугаешь. Это наша частная собственность, и она неприкосновенна. Будем жить дальше, как жили, в чистоте и порядке, вкушать борщи и котлеты, которые нам Вера готовит. Кстати, я проголодался. Что у нас на обед?
– Специально для тебя я попросила Прошкину приготовить суп-пюре. Разогреть?
– Суп-пюре – это хорошо. Разогрей. Я уже представить себе не могу жизнь без домработницы. – Ариша поднялся с постели, лукаво посмотрел на меня и спросил: – Полетт, а не кажется ли тебе, что отгадка сама нам в руки идет?
– Кажется, – я улыбнулась тому, что мы с Аришей мыслим одинаково. – Скоро мы все узнаем.
На следующий день я колесила по городу в поисках нового купальника. От бутика к бутику, от супермаркета к супермаркету. Если бы несколько дней назад мне кто-то сказал, что я буду сходить с ума от неудовлетворенного покупательского спроса, ни за что бы не поверила. Когда Нечаева начинала убеждать меня, что судьба ее романа может зависеть от такой мелочи, как сумочка, купленная в прошлом сезоне, я говорила ей что-нибудь в таком духе: «Алина, уверяю тебя, назавтра твой бойфренд даже не вспомнит, была ли при тебе сумочка, не говоря уже о том, какого она цвета, и уж тем более не поймет, из новой она коллекции или прошлогодней». Подружка мне, естественно, не верила.
Теперь я вбила себе в голову, что без нового купальника мне ни за что не завоевать сердце Балдина. Это стало просто моей идеей фикс. Наверное, ко мне переползли Алинкины гламурные тараканы. Я даже решила, что не пойду в бассейн, пока не куплю что-то такое розово-обтекаемое, выгодно подчеркивающее мою фигуру и гармонирующее с голубовато-зеленой водой. Только вот беда – ничего подходящего в Горовске никак не находилось. То цвет не тот, то нет моего размера. Наконец в одном спортивном магазине мне сказали, что завтра будет завоз новой коллекции купальников известной английской фирмы. Это вселило в меня надежду – занятие акваджоггингом, точнее, свидание с Олегом, не сорвется.
За ужином дедуля внимательно присматривался ко мне и за чашкой чая все-таки заметил вслух:
– Полетт, я давно не видел такого блеска в твоих глазах. Ты случайно не влюбилась?
– В кого? – переадресовав вопрос прародителю, я тут же перешла на другую тему: – Ты сегодня в казино не собираешься?
– Нет, мне после операции надо еще отлежаться, – сказал Ариша, считая удаление своего коренного зуба сложнейшим хирургическим вмешательством. – А ты так и не ответила на мой вопрос.