— Как это «отказал»? — не понял я.
— А черт его знает как! Электроника... А в электронике, как говорится, существует всего два вида неисправностей — отсутствие контакта, когда он необходим, или наличие контакта, когда он совершенно не нужен. Так вот, повторяю, если бы не ты...
— Нет, нет, Мастер! — запротестовал я. — Если бы не вы...
— Мартын! Не превращай нормальные мужские посиделки в слюнтяйское заседание Общества взаимного восхищения. Нам с тобой это ни к чему.
— Хорошо, — согласился я. — Ответьте мне только на один вопрос: почему вы не сказали мистеру Чиверу, что произошло с нами в действительности?
— Потому что судно, на котором может произойти такое ЧеПэ... ЧеПэ — это...
— Чрезвычайное происшествие, — подсказал я ему.
— Черт тебя побери, Мартын! Откуда ты это знаешь?
— Не помню. Кто-то объяснял. Не то Шура, не то Водила. Продолжайте, Мастер. Я хочу до конца понять ситуацию.
Мастер закурил свой «Данхилл», ладонью отогнал от меня дым и начал все сначала:
— Потому что судно, на котором может произойти такое ЧеПэ, по вине Капитана или нет (это уже никого не колышет), всегда вызывает подозрение. А стоит ли в дальнейшем иметь с ним дело? И контракт с тобой не продлевают. А заключают его с другим российским судном, по тем же демпинговым ценам.
— Как?.. — не понял я. — По каким ценам?
— По демпинговым. Значит — по мизеру. По самым низким ценам. По которым ни одно уважающее себя иностранное судно работать не будет. А мы, русские, будем! Потому что у нас нет другого выхода. У всех родители, жены, дети, всем есть надо, за квартиры платить. Жить... Жить надо! А нет контракта — сколько людей без копейки останется? Сколько из них сопьется, повесится, сколько пойдет по миру, а сколько в бандиты?! Так могу я рассказать мистеру Чиверу, что у меня на борту изношенная говенная техника вчерашнего дня и что если бы не Кот Мартын, то все мы давно лежали бы на холодном дне ихней Большой Ньюфаундлендской банки?..
— М-да... — промямлил я.
— А вот теперь к тебе вопрос, Мартын. Можешь мне объяснить, как ты почувствовал заранее, что нам грозит опасность?
— Нет. Ничего я объяснить не могу, — признался я.
— Ну, хорошо... А почему ты закричал мне тогда «Стоп! Стоп... Лево руля...»? Я ведь, если честно, только продублировал ТВОЮ команду. Почему ты завопил?
— Не знаю.
— И потом ты кричал мне: «Остановите машину... Сворачивайте! Сворачивайте скорее!!!» И жутко матерился.
— Ну да?! — удивился я.
— Еще как! Хорошо, что, кроме меня, никто не слышал... Но, знаешь, ты кричал — будто издалека. Хотя лежал у меня на плече, намертво вцепившись в меня когтями. Смотри!
Мастер стянул свитер и задрал майку. На груди и на плече были видны глубокие царапины с черными точками запекшейся крови — характерные для Котовых когтей. Ничего себе!..
— Ох, Мастер... — виновато вздохнул я. — Просто и не знаю, что сказать... Простите меня, ради Господа!..
— Ладно тебе. — Мастер оделся. — Не в этом дело. Ты мне скажи, как ЭТО: ты рядом, а слышу я тебя вроде бы черт-те откуда?
— Мастер... — жалобно заныл я. — Пожалуйста, не спрашивайте меня про ТАКОЕ. Я же сам ни фига в ЭТОМ не смыслю. Я только ЧУВСТВУЮ, и все! Вы же не можете сказать, почему вы, Капитан с огромным судоводительским опытом, вдруг исполняете команды какого-то приблудного Кота-дворняги, случайно попавшего на ваше судно?!
— Может быть, потому, что я тоже ПОЧУВСТВОВАЛ опасность? В какой-то момент мне даже показалось, что я УВИДЕЛ ее...
Ну точно! Чтоб мне век Кошки не видать!.. КОТ есть КОТ!!!
— Если бы не крикнул ты, Мартын, то через мгновение наверняка крикнул бы я. Ты мне веришь?
— Абсолютно! — горячо заверил его я. — Так каким образом вы ЭТО почувствовали? А уж тем более УВИДЕЛИ?
Мастер подумал, помолчал, закурил новую сигарету и только тогда ответил:
— Понятия не имею... Интуиция, что ли? Результат накопленного опыта?
— Вот видите?! — возмутился я. — Вы сами ни хрена не можете объяснить, а от меня еще что-то требуете! Почему нужно все объяснять и разжевывать?! Или ЭТО тебе дано, или — нет! Нам с вами — дано!.. И точка.
— Слушай, Мартын, — сказал Мастер. — У меня есть предложение, которое должно поразить тебя новизной. В аптечке есть немного валерьянки. В баре — еще пара бутылок «Джека Дэниельса». Сейчас я все это достану — валерьянку для тебя, а для себя виски, и мы с тобой преломим по рюмашу. Совсем понемногу. А то мне уже скоро идти на мостик...
Я вспомнил, как в Германии, в Оттобрунне под Мюнхеном, мы надрались ночью с добрым и глуповатым ветеринаром-недоучкой Эрихом Шрёдером, закусывая сырым мясным фаршем, который был приготовлен его сестрой для завтрашних котлет.
Вспомнил, как на следующее утро мне было плохо — как тошнило, как раскалывалась голова, как не хотелось ни одной Кошки, — и вежливо отклонил предложение Мастера.
Но для того чтобы не огорчать его, попросил перенести идею поддачи на приход в Нью-Йорк и сделать это ВТРОЕМ — вместе со встречающим меня Шурой Плоткиным, о котором я успел уже многое рассказать Мастеру.
Тем более что до Нью-Йорка теперь оставалось всего двое с половиной суток...
* * *
... Но через двое с половиной суток не было выпивки втроем, не было слез умиления, всхлипываний, за-глядывания в глаза, облизываний. Не было щемяще-сладкого узнавания после долгой и тягостной разлуки.
Не мчались мы с Шурой навстречу друг к другу с воплями «Мартышка-а-а!..», «Шу-ри-и-ик!..», не оглядывали с головы до ног — он меня, а я его, с одинаковыми туповато-радостными вскриками: «Ах, как ты похудел!..» Или: «Боже... Ну, совершенно не изменился...», «Ну как ты?!», «Нет, а ты-то как?..»
Ничего этого не было.
И не зарывались мы носами — он мне в подмышку, а я ему под подбородок, не бормотали разные нежные бессвязные глупости... Так, чтобы никто вокруг не услышал. Потому что эти слова должны были быть только наши, наши и ничьи больше!
Не было ничего этого.
И Нью-Йорка никакого не было.
Был самый обычный торгово-грузовой морской порт — как в Петербурге, как в Киле, как в Абердине, как в Сент-Джонсе...
Только этот порт был в Нью-Джерси. И грязнее, чем все остальные. И очень... Ну просто очень большой! А так — все то же самое, что и там, — те же причалы, та же техника, те же запахи.
Та же убийственная похожесть: в этом порту, как и во всех остальных, НЕ БЫЛО ШУРЫ ПЛОТКИНА.
* * *
НЕ БЫЛО, НЕ БЫЛО, НЕ БЫЛО МОЕГО ШУРЫ ни на одном причале нью-йоркского порта!!!
— ШУРА!!! ШУ-РА-А-А!!! ШУРА ПЛОТКИН!.. ГДЕ ТЫ?! ГДЕ ТЫ?!