— Да-да, я нервный, — закивал Толик и…
…человек с соломенной шляпой стал поспешно выбираться из-за стола, испуганно засовывая масляный, горячий пирожок во внутренний карман своего коломянкового пиджака.
— Вообще-то я нет, не очень, — с беспокойством сказал Толик, поворотившись к Гале.
Они остались за столиком вдвоем. Надо было что-то говорить, но оба молчали и даже не трогали еду.
Толик включил приемник. Оттуда вырвалась веселая музыка. Толик посчитал ее неуместной в такой напряженный момент и поспешно выключил.
— Так… — сказал он наконец. — Что же мне с тобою делать?
— Не знаю, — ответила Галя, не в силах оторвать от него глаз. — Я вам сказала, а вы уж думайте сами.
Теперь Толик и Галя шли по улице. Толик — чуть впереди.
В одном с ними направлении медленно ползла огромная грузовая «шкода» с еще более огромным фургоном-рефрижератором.
— Эй, парень! — крикнул водитель Толику. — Не знаешь, где СМУ-четырнадцать?
Толик повернулся на крик и сразу узнал Палпалыча.
— Толик!!! — заржал Палпалыч. — Миллионер!.. Олигарх! Ротшильд! Здорово! Ну ты даешь!..
— Палпалыч! — обрадовался Толик.
Палыч ударил по тормозам и распахнул пассажирскую дверь кабины.
— А ну давай! — крикнул он Толику. — И вы давайте, — сказал он Гале, угадав в ней Толикову спутницу.
— Это Палпалыч, — сказал Толик Гале, когда сели в кабину.
— Очень приятно, — сказала Галя. Она смущенно глянула на Толика и назвалась: — Галя.
— А вы за фруктами? — поинтересовался Толик.
— Да ты что?!. — захохотал Палпалыч. — Какие фрукты! Я вам двенадцать тонн лакокрасочных приволок в строительно-монтажное управление!
Толик с умилением разглядывал кабину «шкоды», в которой когда-то ехал с Палпалычем целую неделю из Алтынабада на Русский Север.
— Мы с наших складов из России тремя машинами выкатились, — говорил Палпалыч. — Я вот пришел, а они, наверное, только к завтрему подгребутся. Эти границы теперь… неохота при девушке… Таможни, понимаешь, извините за выражение!.. Ну, прямо — смех! И у вас тут… Помнишь тот участок, триста верст по песку?
— Помню, — сказал Толик.
— Еле прошли! Я специально давление в колесах спустил, чтоб зацепление с грунтом побольше было, да так, на полусогнутых, и дочапал. Гибельный участок! Не трасса, а рыдание.
Но сказал об этом Палпалыч весело, с предъявлением собственной исключительности и сознанием своей мастерской силы. Не хвастаясь, а констатируя уже прошедшую очередную победу.
— Ну а ты-то как? — спросил он у Толика.
— Я в порядке, — ответил Толик. — За сыном иду. Пока дом не дострою, он у меня временно в интернате.
Палпалыч даже ахнул и, ахнув, так и остался с открытым ртом.
Галя счастливо посмотрела на Толика, переживая его триумф.
— Нуты даешь, Толик… — негромко сказал Палпалыч. — Куда ехать?
— А я-то грешным делом и не знал… — смешался Палпалыч.
— Я тогда тоже не знал, — просто ответил Толик.
— Теперь куда?
— Прямо, вон до того дома. Сейчас Дамирчика заберем, и я вам, Палпалыч, покажу дорогу на склады СМУ-четырнадцать.
Но показать ему хотелось только Дамирчика. И Палпалыч это прекрасно понял.
— Нуты даешь, Толик!.. Ну, Толик!!! — радостно прокричал Палпалыч и прибавил газу…
— Дамир! — крикнул Толик, входя во двор интерната.
Следом за ним шла Галя.
А у ворот разминал затекшие ноги Палпалыч.
— Дамир!.. — снова крикнул Толик.
Толик и Галя остановились и подождали. Дамир не откликался.
— Дамирчик!!! — еще раз крикнул Толик.
В окнах показались ребята и разом закричали:
— А он уехал!
— Его нету!
— Его взяли!..
— Куда уехал? Кто взял?!. — Толик вбежал в интернат, хлопнув дверью.
Галя пошла следом… Палпалыч остался у ворот.
На лестнице Толик почти налетел на Веру Александровну…
…которая спускалась ему навстречу.
— Где он? — задыхаясь, спросил Толик.
Вера Александровна сразу все поняла.
— Ну что я могла поделать? — сказала она мягко. — Нашлась родственница, из Москвы. Родная тетя. Я не могла его держать.
— Какая тетя? Зачем еще тетя!.. — повторял Толик, как глупый.
Наверху стали собираться дети. Молча поглядывали вниз на Толика и Веру Александровну.
— Успокойтесь, Толик, — сказала Вера Александровна. — Давайте поговорим с вами…
И тогда Толик вдруг начал понимать, что это не просто недоразумение, которое выяснится, что случилось серьезное, может быть, непоправимое…
— Вы же велели достать справки, — сказал он, наступая на Веру Александровну.
Она попятилась на две ступеньки.
— Велели? — спросил Толик. — Я взял! Вот характеристика с места работы!.. Вот…
Он рванул обеими руками карманы, вывернул их наружу. Из карманов посыпались на лестничные ступеньки — перочинный нож, фотография Дамира, какие-то пуговицы, зажигалка, мятые сигареты.
Галя сделала шаг вперед, но по лестнице подниматься не стала.
Вера Александровна нагнулась поднимать, Толик тоже опустился на корточки, но ничего брать не стал.
Так они и продолжали разговаривать.
Сверху, через перила, выглядывали дети, глядя на них с любопытством и страхом. Кое-кто спустился пониже, но не слишком близко.
— Ну что мне с вами делать? — говорила Вера Александровна. Было видно, что она тоже сильно расстроилась. — Я говорила ей. Но ведь — тетя! Родная сестра его погибшей матери…
— Кто важнее человеку — отец или тетя?! — почти крикнул Толик, совершенно уверенный в эту минуту, что он именно и есть родной отец Дамира.
Дети испуганно отступили наверх…
— Ах, Толик, разве же вы отец? — Вера Александровна даже укоризненно прокачала головой.
— Я?.. А кто я?
Толик опустился на несколько ступеней. Спросил снизу, глядя на Веру Александровну:
— А кто отец?..
— Вы же знаете, Толик, — еще мягче сказала директорша интерната. — Я понимаю, вы привыкли думать про него как про сына…
И тогда Толик закричал на всю лестницу:
— Я привык?!. Наплевать на меня! Он привык!!! У меня теперь и жена есть!.. Вы же сами говорили — надо жену… жену!..
На Толика было невыносимо смотреть.