То, как она произнесла «сума-сбродства», тщательно выговаривая каждый слог, свидетельствовало о силе воли и непреклонности этой женщины. Однако в юбке чуть выше колен и ласковом выражении ее лица было нечто поощряющее. Фарид мгновенно сообразил то, что и следовало сообразить: некоторые экстравагантные выходки Менантро плохо восприняты в руководящих кругах ВСЕКАКО, и Ольга Ротенбергер должна была в тени шефа контролировать его безрассудства. А она как раз перешла к сути дела:
– Вы поймете, что я была крайне удивлена, узнав, что наш президент дал вам зеленый свет на поддержание регулярных контактов с ассоциациями хакеров, – это слово она произнесла с великолепным американским произношением, что особенно выделялось на фоне ее немножко школярского французского, – то есть с теми, кто ворует наши труды.
Фарид забеспокоился: уж не совершил ли он ошибку? Но заместительница генерального поторопилась успокоить его:
– Вы поймите, я вас ни в чем не упрекаю. И даже думаю, что вы заслуживаете более высокого положения в нашей компании.
Фарид, облаченный в костюм, приличествующий перспективному работнику, даже немножко приосанился, а она продолжала:
– Впрочем, вы всегда спрашивали дозволения у своих шефов, а это качество, которое я очень ценю!
Последние слова она опять произнесла с немецким акцентом и на повышенных нотах, словно давая выход скрытому негодованию по поводу всех тех, кто не дает себе труда советоваться со своими начальниками. Нахмурив брови, она уточнила:
– И это отличает вас от некоторых особ, которые хотят пользоваться ВСЕКАКО и говорить при этом все, что им угодно, – под предлогом, что это проявление свободы и независимости ума. Кстати, что вы думаете об этой новой передаче «Охота на ведьм»?
Похоже, она ненавидела Элиану Брён. Фарид предпочел проявить сдержанность:
– По правде сказать, я не видел ее.
– Забудем! Думаю, я не единственная, кто считает, что недопустимо из якобы стратегических соображений позволять пиратствовать в наших системах; нельзя поддерживать отношения с хакерами, которые отвергают правила. Существует закон, и, по моему мнению, единственный способ разбираться с подобными проблемами – это суд.
Фарид с трудом удержался от того, чтобы не высказать свое несогласие:
– Вы хотите сказать, судебный процесс?
– Разумеется!
– Если вы позволите высказать мое мнение, то я не думаю, что это даст какие-то результаты. Вы никогда не сможете контролировать миллионы хакеров, сидящих за своими компьютерами по всему свету.
– Для меня это вопрос принципа, и надо уважать принципы.
– Да, разумеется, но… чтобы это было эффективно. Конечно, у Марка Менантро бывают иногда неожиданные идеи. Но что касается его предложения приручить молодых волчат информатики, я думаю, тут он прав.
– Послушайте, дорогой Фарид… Вы позволите мне называть вас Фаридом? – Блондинка смотрела на него, и ее маленькие глазки блестели. – Зовите меня Ольга… Я буду говорить без обиняков: Менантро – ваш патрон, и вы обязаны исполнять его указания. Но, скажем так, я советую вам быть осторожным с хакерами.
Несмотря на многочисленные обязанности, заместительница директора считала своим долгом отводить на каждую встречу определенное время, а когда оно заканчивалось, быстро высказывала свое решение. И, уже провожая Фарида к выходу, она произнесла:
– Мы поговорим обо всем этом недели через три-четыре.
В дверях кабинета их тела сблизились; слегка смущенные, они стояли напротив друг друга, и крохотная блондинка выпятила грудь в сторону высокого брюнета. Когда она пожимала ему руку, он одарил ее лучезарной египетской улыбкой, какая иногда озаряла лицо этого современного информатика. Взволнованный, он вышел в коридор. В голове у него родились странные видения: он представлял себе их в круизе для влюбленных, представлял детишек, блондинистых, как немцы, и бронзовокожих, как арабы… и вдруг подумал, что Ольга уж очень маленькая и спать с ней будет жутко неудобно. У него возник вопрос: почему какая-нибудь деталь всегда подавляет в нем желание переспать с женщиной?
Элиане не очень нравилась эспланада Дефанс: холодная организация пространства, фаллического вида башни, кричащая дешевка стекла и металла, точно архитектурная ода духу предпринимательства. Когда она впервые вошла в свой кабинет на двадцать первом этаже здания ВСЕКАКО, то испытала чуть ли не облегчение, обнаружив, что из окон открывается вид на рабочие кварталы Нантера, дома-клетушки района Катр-Сезон, паркинги опасных поселков и далее – на тянущиеся к западу бесконечные пригороды. Реальность была здесь, перед ней; случай поставил все на место.
Весь коридор – на том же этаже, что и генеральная дирекция, – был отведен под «Rimbaud Project». Сотрудники, советники, помощники и секретарши встречали посетителей у выхода из лифта под портретом Рембо (на сей раз светящегося), под которым был начертан рекламный слоган:
«Войдите в абсолютно новый мир».
Элиана, после того как ее назначили на должность special adviser, сопроводив это повышением зарплаты и обещанием льготного пакета акций, вполне могла бы ничего не делать, завтракать в дорогих ресторанах, лишь время от времени заглядывая к себе в кабинет. Однако что-то вроде профессиональной совести, восходящей к годам пикардииского детства, заставляло ее честно исполнять свои обязанности. Она неоднократно приходила сюда, чтобы выбрать, как расставить мебель, и проконтролировать декор. Счастливая, оттого что получила кабинет – гораздо более просторный, чем загроможденное помещение «Другого канала», – в свое единоличное распоряжение, она выдвинула ящики, разложила, как школьница, карандаши и резинки, потом положила руки на стол и гордо осмотрела свои владения и систему Hi-Fi. Элиана надеялась использовать свое новое рабочее место, чтобы придать своей миссии некий смысл и сделать хоть чуть менее нелепыми мечтания Менантро. Восхитившись в очередной раз кабинетом, она позвонила матери, чтобы предложить ей зайти сюда, когда она будет в Париже.
Со своими подчиненными special adviser установила новый тип отношений, не имеющий ничего общего с телевизионным панибратством и основывающийся на двух принципах: иерархия и вежливость. Каждый раз, приходя в здание ВСЕКАКО, она старалась быть доброжелательной и отзывчивой. Проявляя внимание к своей помощнице (вплоть до вопросов о ее здоровье и личной жизни), она сделала все, чтобы не произошло смешения ролей. Отныне только она объясняла, решала, отказывала. Но тем не менее она желала выслушивать идеи, приходящие извне. На первом этапе речь шла о том, чтобы набрать как можно больше проектов и с этой целью выслушивать людей искусства, интеллектуалов, молодежь. В нескольких строчках, набранных на компьютере, она выразила свое собственное видение «Rimbaud Project» в качестве «букета разрушительных энергий». В интервью, данном внутренней газете ВСЕКАКО, она открыто заговорила об инициативе наемных работников. Идея эта, подсказанная Сиприаном, должна была обеспечить ей популярность внутри корпорации, что стало бы для нее самой надежной защитой.