– Ну… Вы знаете, что ВСЕКАКО очень плохо обошлась со мной, потому что я в передаче выступила в защиту Хакинг-клуба. И мне была бы очень нужна видеозапись «В жопу Менантро!». Ну то, что записала web-камера.
– Вы боитесь, что это выйдет в Интернет? Не беспокойтесь, я не стукач.
– Да нет, напротив, я хотела бы напомнить, что я всегда противостояла проектам Менантро!
Египтянин рассмеялся, прежде чем ответить:
– Послушайте-ка, мадам! Я не использовал эту запись, когда она могла вам навредить. Тем паче не рассчитывайте, что я помогу вам в ваших махинациях.
Он положил трубку, а бунтарка прошипела:
– У, грязный араб!
Овладев собой, она пришла к весьма разумному выводу, что, когда сражаешься с капиталистической махиной, не стоит ни на кого рассчитывать. Так что все ошибки лишь укрепляли Элиану в собственной правоте.
В холле ВСЕКАКО ее коллеги молча ходили по кругу, размахивая лозунгами «Верните нам наши орудия труда!». Элиана определяла стратегию, обеспечивала связи, принимала тактические решения. Три дня она поддерживала боевой дух коллег, но журналисты потихоньку стали покидать башню. Служащие ВСЕКАКО теперь проходили мимо, не останавливаясь перед группой демонстрантов. К середине дня часть уволенных была готова отказаться от борьбы. Элиана обратилась к ним с речью, в которой потребовала крепить солидарность, подчеркнув, какой это будет позор, если они капитулируют на полпути.
Когда же утром четвертого дня она явилась воссоединиться с коллегами, ее ждал неприятный сюрприз: в холле находились уже две группы демонстрантов – по одну сторону уволенные сотрудники «Rimbaud Project», по другую же комитет миноритарных акционеров, собранный по подстрекательству дирекции. Возвратилась и пресса. Миноритарные акционеры раздавали персоналу компании листовки: «Мы выражаем несогласие с горсткой уволенных работников, которые пытаются помешать эффективной деятельности ВСЕКАКО. Мы поддерживаем прекращение „Проекта Рембо“ и необдуманных инвестиций, которые привели к уменьшению наших капиталов».
Сочтя это сборище типичным выражением настроений трусливой мелкой буржуазии, враждебной социальному прогрессу, Элиана попыталась укрепить дух своего войска, обратясь к противникам:
– Не будьте лакеями! Вы играете на руку тем, кто раздавит вас не моргнув глазом!
– Пусть эта особа заткнется! – возмутилась престарелая Тереза Ламбер.
Почтенная пенсионерка, облаченная в флюоресцирующую куртку с капюшоном, прибыла в Париж из Дюнкерка автобусом. Подошедший к ней репортер узнал, что за несколько месяцев она потеряла половину своих сбережений.
Молчаливое противостояние продолжалось все утро. Было непонятно, какова будет развязка, и тут незадолго до полудня на арену выступила Ольга Ротенбергер в сопровождении многочисленной свиты. С того самого дня, когда демонстранты заняли холл ВСЕКАКО, генеральный директор прямо из подземного гаража поднималась к себе в кабинет, где готовила контрнаступление. В этот день она вышла из лифта в холл и предстала перед группками протестующих. Элиана хотела освистать Ольгу, но коллеги не осмелились, и она в одиночку стала выкрикивать новый, придуманный ею лозунг: «Немедленно восстановить на службе сотрудников „Проекта Рембо"!»
Видя идущую блондинистую директрису, бунтарка поняла, что настал час противоборства. Она выступила ей навстречу, вытянув шею, обтянутую черным воротником свитера:
– Вам здесь нечего делать! Вы не имеете права присвоить наше предприятие! Вы здесь не у себя дома!
Она выкрикивала это прямо в микрофоны репортеров, но и у немки было что ответить:
– Да, я здесь не у себя дома. Я в резиденции ВСЕКАКО, в которой вы больше не работаете по причине грубых профессиональных ошибок. И акционеры на моей стороне.
– Они лишены свободы высказывания. Вы покупаете их голоса. Вам неведома другая власть, кроме власти денег!
Со стороны мелких держателей акций раздались свистки. Ольга взяла микрофон, который ей протянул один из приспешников, и обратилась к демонстрантам:
– Я пришла сообщить вам, что дирекция ВСЕКАКО постановила принять всех сотрудников «Проекта Рембо» в другие подразделения корпорации. Это касается, повторяю еще раз, всех сотрудников, за исключением Элианы Брён, которая в качестве специального советника уже получила особые денежные поощрения и с которой мы не желаем больше работать.
Бунтарка почувствовала, что партия проиграна. В глазах ее товарищей по борьбе блеснул огонек надежды. Они мгновенно забыли про мечту о самоуправлении, снова возжелав стать образцовыми служащими. Но Элиана все же выразила свою веру в сплоченность:
– Мы не позволим нас разобщить, мы все солидарны!
Однако всем было ясно, что это она взывает к коллегам: «Не бросайте меня!» И тут Ольга нанесла завершающий удар:
– Возможно, вы все и солидарны, но находитесь в разной ситуации. Несомненно, ваши друзья будут счастливы узнать, что вы получили от моего предшественника пакет акций стоимостью в пятьсот тысяч евро всего лишь за половинную цену и надеетесь получить столько же как компенсацию за вашу провалившуюся «Охоту на ведьм». Прекрасно быть борцом с капитализмом и при этом не отказываться от stock-option.
Все взгляды обратились к Элиане – как миноритарных акционеров, так и вновь восстановленных на службе сотрудников. И вдруг она почувствовала, что все ее тело заливает краска, которая свидетельствовала о ее виновности, даже когда она виновной себя не считала. То, что она скрыла факт получения льготного пакета акций, превращало ее в предательницу. Она могла бы попытаться оправдаться: это вознаграждение было заслуженным. Но вместо этого она, как ребенок, уличенный в нехорошем поступке, покраснела. Чтобы выбраться из неприятного положения, она нашла ответ, доказывающий несправедливость, которую учинили с ней, и бросила его в лицо Ольге:
– Вы представляете эти ваши акции как подарок, но они потеряли всю свою стоимость!
Возмущение вспыхнуло в глазах демонстрантов. Мало того, что их предводительница получала льготные выплаты от компании, но и весь ее бунт объясняется лишь ничтожностью этих выплат; не произойди падения курса акций на бирже, она ушла бы без слова протеста… Мгновенно группы акционеров и протестующих начали сближаться, а пристыженная Элиана осталась в одиночестве лицом к лицу с директрисой. Из-за этой своей борьбы за справедливость она за десять дней потеряла обе должности, заработную плату, право на компенсацию и счастье.
Сиприан готовит салат. Лист за листом он подставляет рапунцель под струю холодной воды. На этом всегда особенно настаивала его жена: листья рапунцеля скрывают частички земли, песчинки, и поэтому их нужно тщательно промывать по одному. Сиприан терпеть не может мыть салат и именно потому сегодня занимается этим. Он хочет продемонстрировать услужливость. Их дочке недавно исполнилось пятнадцать, и скоро у его жены не будет никакой воспитательной необходимости держать супруга в доме. После понесенной неудачи Сиприан всю свою ловкость направил на матримониальную стратегию.