Ночью мать Иваны, стоя на коленях пред иконой Пресвятой Ксении великомученицы, беззвучно благодарила ее за спасение дочери.
Лежа в своей кровати и отрешенно глядя в потолок, Ивана спросила:
— Ма! Почему ты не сделала аборт?
— Какой аборт? — испугалась мать.
— Обыкновенный. Они тебя изнасиловали втроем.
— Кто меня изнасиловал?? С чего ты взя…
— Молчи. Я все знаю. Карпатый, Царицын и Сорокин. Ты с ними в одной школе училась.
— Откуда… Кто тебе сказал? — спросила мать помертвевшим голосом.
Ивана достала газетную заметку, прочла вслух:
— «Сын генерала Сорокина и дети новых русских Олег Карпатый и Евгений Царицын совращали или насиловали своих одноклассниц и избежали тюремных сроков только ценой свадьбы…» Ну? Какой ты у них была по счету?
Мать молчала.
Но Ивана не унималась:
— Почему ты не сделала аборт?
Мать продолжала молчать.
Ивана села в кровати и крикнула:
— Отвечай!!!
Но мать молчала.
— Как мне с этим жить, мама? — негромко произнесла Ивана.
Мать не ответила и на это.
— Почему ты их не судила? — спросила Ивана.
Мать все молчала.
— Да отвечай же! — снова крикнула Ивана. — Я имею право знать! Почему ты не сделала аборт?
Мать кивком головы показала ей на икону:
— Она мне не разрешила.
Тут в дверь заглянула сонная бабушка:
— Что тут за крик?
— Мама, уйди, — сказала ей мать Иваны.
— Ты опять скандалишь? — спросила бабушка у Иваны.
— Ма, она все знает, — сообщила ей мать.
Бабушка изменилась в лице.
В ресторане «Речной» гремела музыка. Но теперь на веранде за столиками под навесом была взрослая публика. Впрочем, были и подростки — дети этих взрослых. И среди них — та самая Лена, чей день рождения здесь отмечали почти год назад. Она сидела за центральным столом с матерью и отцом-подполковником ВВС. Здесь же, за этим столом, — Карпатый с женой и 14-летним сыном, Царицын с женой и двумя сыновьями-погодками, еще кто-то…
Неожиданно музыка оборвалась, массовик взбежал на сцену.
— Внимание! — сказал он в микрофон. — А сейчас еще одна фишка нашего вечера — белый танец! Но — особенный! Дочери приглашают отцов! Маэстро, врубай!
Подросток-диджей включил вальс.
Лена поднялась, церемонно пригласила отца.
А перед Карпатым вдруг возникла Ивана. Она была в материнском, в крупный горошек, платье времен 90-х годов. Но если несколько месяцев назад, когда она надевала его дома перед зеркалом, оно было ей великовато, то теперь — в самый раз.
Церемонным книксеном Ивана пригласила Карпатого на танец. Карпатый удивленно переглянулся с женой, однако встал и повел Ивану на танцплощадку. Там Ивана положила ему руку на плечо, и они стали танцевать.
— Тебе сколько лет? — спросил Карпатый с усмешкой самоуверенного жуира.
— А вы сами посчитайте, — улыбнулась Ивана.
— Ну как я могу? Наверно, пятнадцать, шестнадцать…
— Моя фамилия Малышкина. Мария Малышкина — помните такую?
Карпатый остановился как громом пораженный.
— Нет, вы танцуйте, танцуйте, — сказала Ивана. — Иначе я вам счас по морде дам! При всех! Ну, танцуйте!
Карпатый принужденно продолжил танец.
Издали за ними наблюдали жена и сын Карпатого, а также Царицын с женой и сыновьями-погодками. При этом Царицын озадаченно тер свой лоб, пытаясь что-то вспомнить.
А с края танцплощадки за танцем Иваны с Карпатым следил Федя.
Танцуя с Карпатым, Ивана остановилась у центрального столика, подошла к Царицыну и сделала книксен перед ним.
Царицын, озабоченно переглянувшись с Карпатым, встал и пошел танцевать с Иваной.
— Мне кажется, я вас где-то видел, — сказал он в танце. — Вы были у меня на приеме?
— И не раз, — усмехнулась Ивана.
— Правда?
— Ага. Первый раз это было пятнадцать лет назад. У вас дома. Тогда вы меня принимали втроем — вы, ваш дружок Карпатый и вот этот подонок, — Ивана кивнула на Сорокина, отца Лены, танцующего с дочкой. — Ну? Теперь узнаете? Я дочка Маши Малышкиной из десятого «А». И вас троих. Вы танцуйте, не останавливайтесь! А то я вас всех могу засудить. Потому что срок давности за изнасилование — пятнадцать лет. А мне только четырнадцать, даже меньше. Так что я еще год могу вас иметь по 47-й статье.
Ивана остановилась перед вальсирующими Леной и ее отцом-именинником, тронула Лену за плечо:
— Махнемся, Ленок…
— Зачем? — сказала та. — Я с папой танцую.
— Ничё, я тебя старше на месяц. Иди потанцуй с дядей Женей.
И Ивана властно взяла именинника за плечо и за руку и увела в вальсе.
— А ты мне нравишься, — сказал ей именинник. — Решительная девушка!
— Еще бы! Я же старшая дочь. Вся в родителей.
— Интересно, — игриво сказал именинник. — И кто же родители?
— А у меня их трое!
— Иди ты! Как это?
— А так. Мою маму три подонка изнасиловали. Вы, Царицын и Карпатый. Я Малышкина. Ты помнишь Малышкину из десятого «А»? Она в этом платье в школу ходила. Вспомнил? Ты танцуй, папаня, не останавливайся! А то я вас всех могу по 47-й упечь. Хоть завтра… Но ты знаешь, что я думаю? Что ятвоядочь. И знаешь почему? Ты спроси, не стесняйся.
— Ну… — принужденно спросил именинник. — Почему?
— Во-первых, ваша троица не только мою маму… Ленкину тоже. Но Ленкина мать именно тебя заставила на ней жениться. Почему? Наверно, ты был тогда самый главный и решительный — и с ней, и с другими. Вот и выходит — если Ленка твоя дочь, то и я тоже. Только я старше. А еще… Знаешь, когда я вижу во сне отца, он на тебя похож. То есть это на уровне генетической памяти. Ну и последний аргумент — я метко стреляю. Это у меня тоже от тебя, наследственное… Но ты расслабься, папаня! Я вас не разведу на бабки. Просто я всегда мечтала с отцом потанцевать.
Издали Федя напряженно смотрел на Ивану, вальсирующую с отцом.
Тут ведущий опять выскочил на сцену, схватил микрофон и объявил:
— А теперь — внимание! Главный сюрприз нашего вечера: друзья именинника дарят ему на день рождения группу «Дважды два»!!!
И грянула музыка этой группы, и под восторженный визг подростков на сцену ураганом вылетели кумиры Иваны и ее сверстников — подростковая группа «Дважды два». Они пели песню о том, что рано или поздно все взрослеют — даже маленькие дети рано или поздно становятся взрослыми…