— Даже едой?
— Андрей Петрович, я вас умоляю! Бисмарк и Кэти не занимались анальным сексом! Напишите что-нибудь!
— Откуда ты знаешь, каким они занимались? Ты был при этом?
— Я читал Бережковского.
— Хорошо, — смягчился Бережковский. — Значит, я пишу так: вместо того чтобы трахаться на пляже, они жарят шашлыки. Тебя устроит?
— Издеваетесь, да?
— Все, Кароян, отстань! У меня пицца остыла!
Бережковский подошел к пицце, попробовал, скривился, но кусок все-таки съел. Потом сел к компьютеру.
— Н-да… — сказал он сам себе. — Не знаю, что делать…
Вставил телефонный провод в розетку и, сверяясь с записью, набрал номер.
— Алло, Елена! Вы еще не ушли в больницу?
— Нет, но уже собираюсь. Я рада вас слышать.
— Знаете, я сегодня у всех спрашиваю… Хотя, извините, вам сейчас не до этого…
— Не до чего?
— Вы в каком городе?
— В Салехарде.
— В Салехарде?! — Бережковский посмотрел на часы. — Так у вас уже…
— Полвосьмого, — сказала Елена.
— Значит, вам пора.
— Ничего, я успею. Вы хотели что-то спросить.
— Нет, я потом, в другой раз…
— Андрей Петрович, другого раза может не быть, — спокойно отозвался голос Елены. — Спрашивайте.
Бережковский молчал.
— Алло! — сказал ее голос. — Андрей Петрович!
— Я слышу… Это… Это действительно так серьезно? А-а… где ваш муж?
— В Африке.
— То есть? Не понял.
— И не поймете. У них там сафари. Давно было запланировано и оплачено. И он улетел.
— А ребенок?
— Дочку я отвезла к своей маме. Они, конечно, не знают про операцию. Спрашивайте, Андрей Петрович. Не теряйте время. Мало ли чем кончится операция. Что вы хотели спросить?
— Не знаю, имею ли я право…
— Андрей Петрович, вы мой любимый писатель. Вы имеете право на все.
— Тогда скажите мне свой диагноз.
— Поймали меня? И вам не стыдно?
— Стыдно. Но я хочу знать.
— Я не скажу. К тому же вы позвонили не с этим вопросом. Задавайте свой вопрос.
— Хорошо, упрямая женщина. Скажите, чем можно заменить секс?
— Секс? — переспросила она, ничуть не удивившись. — Секс можно заменить сумасшедшим сексом. Больше ничем. А почему вы спрашиваете?
— Потому что сцену, которую я вам читал, они требуют заменить.
— Кто требует?
— Телевидение, кто! У нас все телевидение скоро станет сплошным КВН.
— Извините, Андрей Петрович, внизу такси гудит, мне пора в больницу. Удачи вам. Во всем. И в сексе тоже.
И — гудки отбоя.
Но Бережковский сидел с трубкой в руке и не клал ее на рычаг.
Потом все-таки положил, встал и вышел на террасу.
С террасы открывался вид на Москву, в которой кипела жизнь — по Ленинградскому, как всегда, катил поток машин… Где-то на Беговой клацал на рельсах трамвай… В сквере гуляли дети и гулькали голуби… В небе летел самолет и плыли облака… За спиной у Бережковского, в кабинете звонил мобильный… Но Бережковский не шевельнулся, и звонки прекратились.
Потом какой-то тяжелой походкой он все-таки вернулся в кабинет, подошел к городскому телефону, набрал короткий номер.
— Междугородняя, семнадцатый, — ответили ему.
— Пожалуйста, примите заказ: Салехард, больница имени Губкина.
— Со справкой на тридцать рублей дороже, — сухо сказала телефонистка. — Согласны?
— Согласен. В больнице мне нужен врач по фамилии Гинзбург.
— Вызываемое лицо — еще тридцать рублей. Будете платить?
— Буду.
— Говорите свой номер и имя.
— 205-17-12. Бережковский Андрей Петрович.
Тон у телефонистки круто изменился.
— Бережковский? Тот самый?
— В каком смысле?
— Ну, писатель? Правда?
— Да…
— Сейчас соединяю, сейчас! Не кладите трубочку! — И после паузы: — Алло! Андрей Петрович! Гинзбург уже ушел, будет завтра с восьми до девяти. В девять у него операция. С дежурным врачом будете говорить?
— Нет, спасибо.
— А на восемь утра оформить заказик? А? Андрей Петрович…
— Спасибо, не нужно.
Некоторое время он сидел молча, глядя в одну точку. А потом…
Впрочем, потом была рутина — он ехал по вечерней Москве на Остоженку, где в Доме-музее Пушкина, на балконе, гигантская надувная фигура раскачивалась под ветром из стороны в сторону… Где в галереях актеры, одетые по-древнегречески, изображали эллинские скульптуры… И где в центре зала шла съемка «Культурной революции» — Швыдкой, Бережковский, Жириновский и другие знаменитости обсуждали российскую демократию.
Но все это не имело отношения к нашей истории.
Зато имеет отношение то, что на следующий день, а точнее, ранним утром на следующий день Бережковский осторожно встал с супружеской постели и, глядя на спящую жену, бесшумно вышел из спальни. Наспех одевшись, он тихо выскочил из квартиры, поднялся медлительным лифтом на последний этаж, пробежал по лестнице на чердак, к своей мансарде и, глядя на часы, поспешно набрал короткий номер.
— Алло! Междугородняя! Примите заказ! По срочному!
— По срочному в два раза дороже.
— Не важно, примите!
— Что заказываем?
— Салехард, больница имени Губкина, хирурга Гинзбурга.
— За справку и вызываемое лицо…
— Я знаю! Еще шестьдесят рублей. Соединяйте! Мой номер 205-17-12. Бережковский Андрей Петрович, тот самый.
— В каком смысле?
— Не важно! Соединяйте!
— Положьте трубку и ждите.
— Но это по срочному!..
— Положьте трубку! — непререкаемо сказала телефонистка и дала отбой.
— Блин! — сказал себе Бережковский. — Там уже девять! Проспал, мудила!
И нервно заходил по мансарде, включил автоответчик. Тот сообщил:
— У вас шесть новых сообщений. Сообщение первое.
Женский голос интимно:
— Андрей Петрович, ради Бога, простите за настойчивость! Это Алина Полонская, мы познакомились на приеме в немецком посольстве, и вы сказали, что хотели бы попробовать меня на ваш сериал о Бисмарке. А сериал-то уже снимается! Пожалуйста, попробуйте меня! Мой телефон 787-43-17, я вас очень жду. Очень!..