Я дождалась, когда по лицу девушки разольется полное удовлетворение, и дала знак незаметному человечку, скромно сидящему за одним из игровых автоматов. Человечек пересел к столу на место, которое я освободила. Яночка равнодушно скользнула по нему взглядом и потерла ручки: игра продолжалась, ей сегодня неслыханно везло.
Надо заметить, что к этому времени зал казино почти опустел. До рассвета оставалось уже не так много времени, завсегдатаи успели насладиться игрой и разойтись по домам, поэтому за игрой, которая началась у углового столика, никто, кроме меня, не наблюдал. Яночка выиграла раз, другой, потом удача на какое-то время отвернулась от нее, потом вернулась. Весы Фортуны колебались со скучной регулярностью, и игра перестала бы иметь интерес для обеих сторон, если бы не суммы, которые ставились на кон. Как-то незаметно серый человечек в дешевом пиджачке вовлек Яночку в большую игру. Суммы, несоизмеримые с теми, на которые играли мы, то приплывали к девушке, то уходили от нее к хмурому типу с мутноватыми, близко посаженными глазками. Это было несправедливо и обидно. Еще час назад ей так везло! Она была такая умелая, настолько легко обыгрывала партнеров! Зрачки девушки расширились, теперь стало очевидным и действие выпитого за ночь спиртного.
Еще пара туров, и ставки выросли до давно не виданных даже в этом клубе. Я с тихим восхищением наблюдала работу Аришиного протеже: он не просто манипулировал игрой так, как было выгодно ему, но и каким-то немыслимым образом не выпускал из-за стола Яночку. Думаю, свое действие оказала не только моя подготовка (если два дня подряд удача на твоей стороне, как-то не очень хочется верить, что она от тебя отвернулась), но и действие спиртного, и особые способности ее партнера. Со стороны девушка уже напоминала зомби.
Наконец Яна заглянула в сумочку и что-то сказала человеку, сидящему напротив. Он ответил, пару минут они переговаривались, и на стол лег толстый золотой браслет с Яночкиного запястья. Потом серьги с бриллиантами. Перстень. Ключи от машины. К парочке подошел служащий казино, заведение закрывалось. Серый человечек аккуратно собрал все, что перешло к нему от Яночки, вежливо раскланялся и тихо выполз из игрового зала. Девушка не двигалась. Мне тоже вежливо предложили покинуть казино, я вышла и стала ждать Яночку на улице.
Она вышла, поискала взглядом свою машину, потом что-то вспомнила и побрела вдоль парапета. Я скользнула вслед за ней. Улица была пуста, в этот предрассветный час город спал. Если бы Яночка была в нормальном состоянии, она давно бы заметила, что за ней кто-то наблюдает, но девушка не видела ничего. Так мы брели по улице, пока взгляд ее не упал на открытую дверь какого-то подъезда. В наше время всеобщего недоверия это большая редкость – открытая дверь. Обычно покой жильцов дома стерегут неверные и продажные домофоны. Яна, не раздумывая, шагнула в подъезд, я нырнула за ней.
Девушка поднялась пешком на пятый этаж, замерла у окна подъезда. Не думаю, что у нее в голове зрели совсем уж мрачные мысли, скорее всего она просто пыталась прийти в себя и собраться, а в подъезд зашла случайно, задумавшись, или с другими, неведомыми мне целями. Но я прикинулась, что подумала о самом страшном:
– Не стоит, Яночка. Из любого положения можно найти выход.
Девушка вздрогнула, очнулась, поймала меня взглядом в сумраке подъезда:
– Ты кто? Я тебя где-то видела.
– Я наблюдала за тобой в казино. Ты проиграла крупную сумму денег и теперь не знаешь, как сообщить об этом своему отцу, так?
– Старый козел убьет меня. Он и так закрыл мне счет на кредитке.
– Странно, – искренне удивилась я, – мне казалось, что он ни в чем тебе не отказывает.
– Как бы не так, – скривилась она, – это только на словах он папусик и душка, а на деле – жлоб и сволочь, каких свет не видывал.
– Да ну? Слушай, тут холодно и кошками воняет, пойдем со мной? Тут одна кафешка круглосуточно работает, сейчас там уже тихо, выпьем кофе, погреемся. Идет?
– Идет, – покорно кивнула Яночка, – только у меня денег нет.
– Я заплачу, – поторопилась я.
– С какой это стати? – вдруг стала приходить она в себя. – С чего это ты так тужишься? Чего вообще пристала? Тебя старый козел подослал?
– Дура ты, Яна, – искренне разозлилась я, – стал бы твой папаша к тебе девушку подсылать. Если бы он и устроил за тобой слежку, то отправил бы своих мордоворотов. Ну, раз тебе не нужна помощь, я пошла, разбирайся сама. Только учти, кроме меня, тебе никто помочь не сможет. И будешь ты, как школьница младших классов, лишена мороженого. И не только на ближайшее время. Думается мне, что твой папаша никогда не увидит в тебе взрослого самостоятельного человека. Бай, девочка, ползи к предку, кайся в грехах.
Не удостоив Яночку даже прощальным взглядом, я резво поскакала вниз по лестнице, прислушиваясь тем не менее к происходящему наверху. Вскоре по лестнице зацокали каблуки Яночки. Догнала она меня уже на улице:
– Стой, ты кто вообще? Чего привязалась?
– Можешь называть меня, скажем, Брунгильдой, – хмыкнула я, у меня свои счеты с твоим старым козлом.
– Имя у тебя какое-то странное.
– Это не имя, это псевдоним. Кстати, твое тебе тоже не подходит. Я всегда считала что Яна – нечто мягкое и пушистое.
– Ладно, пойдем в твое кафе. Поговорим.
Уже молча мы завернули за угол, благо кафе, о котором я говорила, располагалось совсем близко. Сели за столик в пустом зале, заказали кофе со сливками. Со спиртным я решила повременить, теперь решения необходимо было принимать на трезвую голову.
– Отец контролирует твои расходы? – задала я первый вопрос.
– Не то слово. Ты не представляешь, чего мне стоит не выдать себя перед друзьями. Они думают, что если у меня роскошная машина и дорогие шмотки, то я могу позволить себе все, что захочу. А он за границу меня всего пару раз в год пускает и мани выдает чуть ли не под расписку. Представляешь, мы тут с ребятами недельку на турбазе зависали, так он узнал, с кем я была, принялся их родителей обзванивать, требовать, чтобы деньги вернули. Как тебе это?
– Так вы за твой счет гуляли?
– Ну. Думаешь, по семейному бюджету так уж ударит, если на недельку снять несколько домиков на турбазе? Чего он жмется-то? Как иначе мне авторитет зарабатывать? Представляешь, после этого надо мной весь факультет ржал. Все испоганил, гад! А чего он учудил, когда я во время сессии в Турцию умотала?
– Во время сессии? В Турцию? – не поверила я.
– Брунгильда, – с трудом выговорила она, – ты что, думаешь, что я хотя бы одну сессию сама сдала? Папа проплачивает, я приношу зачетку. Это раньше так было, а сейчас все так привыкли, что даже моего присутствия уже не требуется. Так какого черта торчать в городе? Сессия – почти месяц, столько времени пропадает. Я и уехала. А он за мной своего Стасика прислал, тот меня буквально с пляжа и в самолет. Скотина.
– Ой, скотина, – пригорюнилась я, – и как ты только такое к себе отношение терпишь?