Не считая крыс и Нагорного, команда корабля состояла из шести человек. Нет, из пяти – если без капитана. По мнению всех остальных членов команды, он не в счет, поскольку не приходит в сознание и, естественно, не общается с подчиненными. Его держат на борту лишь потому, что не теряют надежды вылечить. Властью на корабле сейчас является триумвират, куда входят Юдзи Садзаки, Абдул Хегази и Вольева. Есть еще два человека, они в одинаковых званиях, но ниже триумвирата – Кьярваль и Суджик. В самом низу списка стоял артиллерист по фамилии Нагорный. Теперь он мертв, и его место пустует.
В периоды активности члены команды обычно пребывали в четко определенных районах корабля, оставляя все остальное пространство Вольевой с ее машинами. По корабельному времени сейчас было утро. Здесь, на уровнях, отведенных для команды, освещение работало по принципу «день-ночь» и сутки состояли из двадцати четырех часов. Сначала Вольева посетила помещение, предназначенное для криосна команды, и нашла его пустым. Все капсулы, кроме одной, были открыты. Закрытая принадлежала Нагорному. Присоединив голову к телу, Вольева поместила артиллериста в капсулу и охладила его. Потом повозилась с капсулой, чтобы та вскоре вышла из строя и Нагорный разогрелся. Что к тому моменту он уже был мертв, смог бы догадаться только профессиональный патологоанатом. Разумеется, никому из команды не придет мысль подвергнуть тело скрупулезной экспертизе.
Илиа опять подумала о Суджик. У них с Нагорным одно время была связь. Суджик не следует недооценивать.
Вольева покинула помещение с криокапсулами, побывала в нескольких местах, где можно было бы встретить проснувшихся членов команды, а затем оказалась в лесу и сквозь чащу из высохших растений добралась до места, где ультрафиолетовые лампы еще действовали. Она очутилась на поляне и стала спускаться по скрипучей лесенке. Поляна выглядела идиллически, особенно сейчас, когда уже погиб практически весь лес. Золотистый свет искусственного солнца проникал сквозь густые кроны пальм. Вдали звенел водопад, снабжавший водой прудик с высокими берегами. С ветки на ветку перелетали попугаи и туканы. Птицы, сидевшие в гнездах, то и дело затевали шумную перекличку.
Вольева скрипнула зубами, с ненавистью оглядывая эту фальшивую красоту.
Четыре оставшихся в живых члена команды завтракали за длинным деревянным столом, заставленным тарелками с хлебом, вазами с фруктами, блюдами с мясом и сыром, банками апельсинового джема и термосами с горячим кофе. На другом краю лужайки два голографических рыцаря лезли из кожи вон, чтобы зарубить друг друга.
– Доброе утро, – сказала Вольева, спускаясь с лестницы на травку, покрытую жемчужной росой. – Догадываюсь, что кофе вы мне не оставили.
На нее устремились взгляды, кто-то даже повернулся на стуле, чтобы поздороваться. Она чутко наблюдала за реакцией товарищей по экипажу, пока те с легким стуком опускали на стол вилки и ножи. Трое поздоровались. Суджик ничего не сказала.
Потом заговорил Садзаки.
– Рад снова видеть тебя, Илиа. – Он взял со стола тарелку. – Хочешь грейпфрут?
– Спасибо. Пожалуй, не откажусь.
Вольева подошла к столу и взяла у Садзаки блюдо с ломтиками грейпфрута, на которых блестел сахарный песок. Она нарочно села между женщинами – Суджик и Кьярваль. Обе были негроидного типа, с начисто обритой головой, если не считать огненных витых прядей на макушке. Эти пряди очень много значили для ультра – они соответствовали числу погружений в криосон во время дальних перелетов. Эти женщины присоединились к команде совсем недавно, после того, как их собственный корабль был захвачен «Ностальгией по бесконечности». Ультра торговали своей верностью так же легко, как пресным льдом или информацией, которые им заменяли твердую валюту. Обе женщины были явными химериками, но они подверглись куда более скромной трансформации, нежели Хегази.
Руки Суджик ниже локтей сменялись протезами, похожими на краги из тонкой бронзы, богато гравированные и усеянные позолоченными окошечками, в которых непрерывно возникали голографические изображения. Бриллиантовые ногти ослепительно сверкали на тончайших пальцах этих искусственных конечностей.
У Кьярваль бо́льшая часть тела была нормальной, но глазами она обзавелась совершенно кошачьими – с красным косым зрачком. На плоском носу не было настоящих ноздрей, лишь узкие жабровидные прорези, намекавшие на ее способность жить в водной среде. Она не носила никакой одежды – просто вся, кроме глаз, ушей, ноздрей и рта, была затянута в гладкую, без единой складочки, кожу из неопрена цвета черного дерева. Груди были лишены сосков. Пальцы изящны, но без ногтей; большие пальцы ног как бы едва намечены, точно скульптор, который ее делал, торопился перейти к новому объекту.
Когда Вольева села, Кьярваль взглянула на нее с безразличием, слишком подчеркнутым для искреннего.
– Это просто замечательно, что ты опять с нами, – сказал Садзаки. – Ты тут работала, пока мы все дрыхли. Что-нибудь особенное произошло?
– Да так… по мелочам.
– Превосходно, – улыбнулся Садзаки. – А скажи, среди этих мелочей не было ничего такого, что могло бы пролить свет на смерть Нагорного?
– А я-то все думаю, где Нагорный? Вот ты и ответил на мой вопрос.
– Но ты на мой не ответила.
Вольева занялась грейпфрутом.
– В последний раз, когда я его видела, он был жив. Не понимаю… А от чего он умер?
– Капсула слишком рано его разогрела. Возникли нежелательные биохимические процессы. Не думаю, что тебя заинтересуют подробности.
– Уж точно не за завтраком.
Очевидно, покойника осматривали не очень внимательно. Иначе нашли бы следы ушибов, хотя Илиа и постаралась их замаскировать.
– Извини, – добавила она, бросив взгляд на Суджик. – Я вовсе не хотела показаться бессердечной.
– Ну конечно, – кивнул Садзаки, разламывая корочку хлеба.
Его близко посаженные косые глаза бросили на Суджик предостерегающий взгляд, как на непослушную собаку. Татуировка, сделанная им однажды, чтобы обманным путем проникнуть в ряды угонщиков с Пухляка, сошла не до конца; кое-где остались светлые полоски, хоть он и использовал, даже пребывая в глубоком сне, наномеды. Может быть, подумала Вольева, сам позаботился о том, чтобы остались эти следы пребывания у угонщиков? Память о богатой добыче, которую он получил?
– Я уверен, что нам следует снять с Илиа всякую ответственность за случившееся с Нагорным. Так, Суджик?
– А почему я должна винить ее за несчастный случай? – спросила Суджик.
– Ты совершенно права. На этом и покончим.
– Не совсем, – сказала Вольева. – Может, сейчас и не лучшее время для этого, но… – Она замялась. – Дело в том, что мне надо вынуть у него из головы свои датчики. Хотя они почти наверняка окажутся испорченными.
– А новые ты сумеешь изготовить?
– Если хватит времени. – Она вздохнула и сказала с сожалением: – Мне понадобится новый стажер.