— Ходу, — глухим от боли голосом выговорила Наоми, кивнув на следующий люк.
Когда обе пролезли в него, Анна потратила секунду на то, чтобы оглядеться. Кажется, они попали на жилую палубу. Справа и слева располагались маленькие каютки с хлипкими дверями — норы, чтоб в нее забиться, здесь было не найти. Наоми пролетела по воздуху среди смутных теней, отбрасываемых в свете аварийных лампочек, и Анна, как умела, последовала за ней, двигаясь словно в кошмарном сне.
Они прошли через еще один люк на новый уровень, и здесь Наоми на несколько секунд задержалась перед контрольной панелью. Аварийное освещение стало красным, панель управления люком обозначила аварийную блокировку.
— Она там — не в ловушке, — сказала Анна. — Сможет выйти через грузовой отсек. Там дверь взломана.
— Уже во второй раз, — отозвалась Наоми, подтягиваясь по трапу. — Все равно, на ней ремонтный мех, и мастерская к ее услугам. Все возможности для взлома корабля. В ловушке не она, а мы.
Анна удивилась. Они ведь сбежали. Заперли за собой двери. Чудовищам не положено ломать двери. Эта смутная мысль явилась из детских страхов, и Анна засомневалась, вполне ли прошло действие наркотиков.
— Так что же нам делать?
— В медотсек, — выдохнула Наоми, указывая в короткий коридор. — Это там.
Разумно. По-астерски хрупкая женщина уже побледнела, темная кожа стала сероватой, и с промокшего бинта на плече срывались крошечные алые шарики. Взяв Наоми под руку, Анна потянула ее по коридору к отсеку. Дверь была закрыта, на панели вспыхивал сигнал блокировки, как на оставшемся позади люке. Наоми что-то нажала. Анна ждала, что люк скользнет в сторону, но вместо этого поверх нее надвинулась другая створка, более тяжелая на вид, а панель потемнела.
— Герметичная переборка, — пояснила Наоми. — Ее не так легко взломать.
— Но мы остались по эту сторону?
— Да.
— Есть другой вход? — спросила Анна.
— Нет. Идем.
— Погоди, — остановила ее Анна. — Тебе надо туда, ты тяжело ранена.
Наоми обернулась, нахмурилась, словно только теперь по-настоящему заметила Анну. Та почувствовала, что ее оценивают и взвешивают.
— У меня там двое раненых. Моя команда. Они беззащитны, — наконец заговорила Наоми. — Я защищаю их, насколько это в моих силах. А мы с тобой перейдем на следующую палубу, возьмем оружие и постараемся заманить ее к себе. Когда покажется, убьем.
— Я не… — начала Анна.
— Убьем. Ее. Сумеешь?
— Убить? Нет, не сумею, — честно ответила Анна.
Наоми еще несколько секунд разглядывала ее, потом пожала ладонью уцелевшей руки.
— Ладно, все равно идем.
Они пролезли в следующий люк, палубой выше. Здесь было тесно от шлюзов и шкафов-кладовых. В некоторых хватило бы места на вакуумный скафандр с ранцем, другие были поменьше. Наоми открыла маленький шкаф и вытащила толстый черный дробовик.
— Мне тоже не приходилось стрелять, — сказала она, оттягивая затвор и загоняя патрон. Анне пуля показалась похожей на маленькую ракету. — Но те двое в медотсеке мне родные, а это — мой дом.
— Понимаю, — кивнула Анна.
— Хорошо, потому что тебя я не могу… — начала Наоми, но тут глаза у нее закатились и тело обмякло. Дробовик выплыл из расслабленных пальцев.
— Нет, нет, нет! — в панике забормотала Анна. Она подплыла к Наоми, взяла ее за запястье.
Пульс прощупывался, но едва-едва. Анна порылась в пакете первой помощи. На одной ампуле была пометка: против шока. Ее Анна и вколола Наоми. Та не очнулась.
Из люка повеяло новым запахом: горячим запахом расплавленного пластика, как от ее погибшего тазера. На крышке люка возникла красная точка. Вскоре она пожелтела, а потом и побелела. Девушка в мехе догнала их.
Люк, ведущий дальше в носовую часть, был заперт и вспыхивал лампочкой блокировки. Наоми не сказала, каким кодом ее снять. Шлюз рядом тоже оказался под замком. Палубный люк, скособочившись, стал открываться. Послышались пыхтение и ругательство. Мелба взломала крышку, поставленная Наоми блокировка не остановила одержимую. А вот их она загнала в ловушку.
Анна подтянула тело Наоми к большому шкафу для скафандров и запихнула внутрь. Следом втиснулась сама. На дверце не оказалось запора. Двум женщинам и скафандру внутри было так тесно, что едва удалось закрыть дверцу. Анна уперла обе подошвы в угол, где дверца сходилась с палубой, и включила магниты на полную. Скафандр вцепился в металл, закрепив ее ноги и подтянув ближе к стене.
На той стороне взвизгнул металл. Что-то влажное легло сзади на шею Анне. Рука Наоми, вялая, в крови. Анна замерла, стараясь дышать потише. В ее молитве бессмысленно смешались страх и надежда.
Слева от нее хлопнула дверца шкафа. Еще одна, ближе. И еще. Анна попыталась вспомнить, куда делся дробовик Наоми. Должен быть где-то здесь, в шкафу, но в темноте, прижатой магнитами, не найти. Хорошо еще, если не остался снаружи, под рукой у этой сумасшедшей. Открылся еще один шкаф.
Дверца в сантиметре от лица Анны дрогнула, но осталась закрытой. В щелях и вентиляционных отверстиях вспыхнул белый свет плазменного резака — и тут же погас. Механический голос произнес: «Запасной аккумулятор разряжен». Из-за двери донеслись яростные ругательства. Затем снаружи послышалось кряхтение и тяжелые удары: Мелба сдирала с себя мех. В душе у Анны шевельнулась надежда.
— Открой, — сказала Мелба. Голос был низкий, хриплый — как у зверя.
— Нет.
— Открой!
— Я… судя по голосу, ты не владеешь собой, — начала Анна, сама ужасаясь своим словам. — Думаю, мы могли бы поговорить, если бы ты…
Анне еще не доводилось слышать подобного вопля — Мелба злобно и бешено завыла. Так звучал бы голос темных инстинктов, будь он у них. Так мог бы выть дьявол.
Что-то ударило по металлической дверце, и Анна отпрянула. Еще удар, и еще. Дверь начинала прогибаться, в вентиляцию полетели брызги крови.
«Кулаками! — подумала Анна. — Она бьет голыми кулаками!»
В невнятном реве, перемежавшемся грязными ругательствами, не осталось ничего человеческого. Все равно что вой бури. Толстая пластина проминалась, дверные петли вздрагивали и гнулись при каждом ударе. Анна зажмурилась. Верхняя петля лопнула.
А потом вдруг упала тишина. Анна ждала в уверенности, что это уловка. До нее не доносилось ни звука, кроме тихого животного урчания. В щели просочился выворачивающий наизнанку запах свежей рвоты. Ожидание затянулось, как показалось Анне, на долгие часы, и наконец, не выдержав, она отключила магниты и толкнула изуродованную дверцу.
Мелба плавала, свернувшись в комок, у стены. Она держалась руками за живот и содрогалась всем телом.
По правде сказать, расстояние всегда измерялось временем. Бык обычно не задумывался о таких вещах, но вынужденная неподвижность странно подействовала на его сознание. Даже под постоянным прессом событий, вызовов, переговоров и упреков врача часть разума оставалась свободной, и в ней всплывали странные идеи. Например, про измерение расстояния временем.