— О-о! Ты!? Повлиять на него?! Скорее он повлиял на тебя, что и дает право мортам думать, будто они имеют права на тебя.
— Но почему? — упрямо повторяла Софи.
— Потому, что ты — человек, а он — абсолютное зло. Кто, по-твоему, скорее повлияет на кого? Человек или абсолютное зло? Если ты до сих пор пребываешь в заблуждении, что он, быть может, любит тебя, то я тебе скажу твердо: морты любить не могут! Они чудовища!
— Хватит, хватит! Я поняла! Поняла!
Софи чуть не плакала. В ее душе был горький коктейль из разочарований, ощущения, что ее использовали, и гадких предчувствий. Нефрит, кажется, не обращала на это внимание и продолжала:
— Вся эта ситуация приобрела слишком большой масштаб, и теперь в нее втянуты обе стороны. Начнется борьба за живое существо. Борьба между черным и белым, светом и тьмой, добром и злом. И ты станешь причиной этой борьбы!
Софи, кажется, начала понимать всю серьезность ее положения, и жуткий страх овладел ею.
— Что я могу сделать? Куда спрятаться?!
— Невозможно спрятать человека в каком-либо уголке земли от мортов или нефритов. Он будет виден обеим сторонам света как на ладони. — Нефрит прищурилась и аккуратно продолжила: — Тем не менее, спрятать человека нельзя только на земле. Есть место, где его можно укрыть ото всех…
Софи с большой надеждой взглянула на нее. Но по взгляду нефрита Софи поняла, что ее энтузиазма та не разделяет.
— Это место называется лимбом. Лимб — промежуточное место между тем миром, куда уходят души мертвых людей, и миром нефритов и мортов. Лимб не относится ни к тому, ни к другому миру…
Софи пока не понимала, почему это место, под названием лимб, не вызывало у нефрита такой же надежды, как и у нее. Но ей недолго оставалось гадать.
— Попадая в этот мир, существо больше не помнит себя. Память о прошлом, о собственной личности, о любимых людях очень быстро исчезает. В лимб попадают провинившиеся, сильно провинившиеся существа: люди, совершившие смертный грех, морты… Между прочим, все морты после своей жизни в этом теле попадают в лимб, поскольку вся их суть — зло. В лимбе происходит очистка всех накопленных за жизнь грехов. Потому исчезает и вся память.
Заметив на лице Софи изумление, нефрит поспешила добавить:
— Нет-нет, я не хочу сказать, что твоя дружба с мортом или твои земные грехи причисляют тебя к тем людям, которые достойны этого места. Но это единственная возможность тебя спрятать. Туда не сунется ни один морт.
— А нефриты могут оказаться в лимбе?
— Такое случается, но крайне редко. Если нефрит по какой-то причине переступает свою светлую сущность и совершает какой-то тяжкий проступок. На самом деле это случалось лишь однажды… Но сейчас не об этом. О-о-о, лимб это очень непростое место! Существо, оказавшееся там, не просто забывает себя и всех, оно бродит по лимбу, никого и ничего не замечая. Оно не осознает ничего!
— И вы меня хотите туда спрятать?!! Да это же… Это… Я лишусь всего! Я лишусь памяти! Это не укрытие, это — тюрьма! Даже хуже!
— Ну, во-первых, как острота ситуации спадет, мы как-нибудь достанем тебя оттуда…
— Как-нибудь!? — возмутилась Софи.
— … чуть позже мы потихоньку, при помощи самых разных людей, которые будут появляться в твоей жизни, расскажем тебе, кто ты есть на самом деле. По крайне мере у тебя будет о себе хоть какое-то представление. Ну, естественно, кое о чем мы упоминать не станем, чтобы все не повторилось вновь…
— Это не выход! — кричала Софи. — Я не согласна!
— … а во-вторых, твое решение уже мало что значит в ситуации, когда твою душу могут забрать темные силы. И в такой ситуации мы считаем, что лучше тебя спрятать в лимб, чем отдать невинную душу мортам.
— Но…!
— Я пришла сюда не спорить с тобой. Я пришла предупредить тебя, чтобы ты могла подготовиться!
Последние слова нефрита прозвучали уже где-то в воздухе, на том самом месте, где она только что сидела. Теперь комната опустела и голоса смолкли.
Стояла холодная ноябрьская ночь, когда в темной парковой аллее на окраине города появился человек. Уже около часа моросил мелкий дождь, и мужчина, подняв широкий воротник плаща, укутался в нем почти до самой макушки. Ничего удивительного в этом случайном прохожем не было, кроме, разве что, огромного роста и невероятного размера ботинок.
Несмотря на то, что аллея была пуста, человек в плаще старался оставаться незамеченным, держась у края дороги, возле раскидистых деревьев. Внезапно он свернул с дороги и нырнул в заросли. Пройдя немного вверх по пригорку, он очутился возле старого полуразрушенного каменного дома. Здание сохранилось лишь до второго этажа.
Человек замер перед этим домом на некоторое время, потом ловко запрыгнул на высокое крыльцо и поднялся по винтовой лестнице на второй этаж. Дальше лестница прерывалась. Когда-то она вела выше, на третий этаж, а затем и на четвертый, но то ли время, то ли какие-то боевые события лишили это здание своей верхней части.
Казалось, обрыв лестницы никак не смущал огромного господина в плаще. Двигаясь все с той же проворностью, он шагнул в пустоту и… продолжил свой путь вверх по невидимой лестнице как ни в чем не бывало! По мере того, как он поднимался все выше и выше, его тело растворялось в воздухе, и вот он исчез совсем. Невидимые ступени привели его к высоким воротам, охраняемым стражами. Казалось, что стражи излучали свет, до того белыми были их одежда, волосы и кожа.
Подошедший к воротам гость сдернул с себя плащ, чтобы стражи увидели, кто перед ними. Но те и бровью не повели, словно ежедневно к воротам светлого замка приходили морты. Хотя, сказать по правде, этого не случалось, быть может, никогда в истории нефритов.
— А теперь идите и доложите своим старейшинам, что пришел я и желаю с ними поговорить.
Один их стражей исчез за воротами, и прошло не меньше четверти часа, прежде чем он появился.
— Вас не примут, — ответил страж. — Приказано выгнать прочь. Здесь вам не место.
— Что-о-о? — взревел морт. — Я не уйду! Я разнесу вам тут все, к чертовой матери, даже если мне это будет стоить жизни.
— Тебе действительно это будет стоить жизни, — раздался тихий голос. Створка ворот приоткрылась, и из нее выскользнула женщина необыкновенной красоты: высокая, стройная, волосы ее были спрятаны под прозрачным белым покрывалом, на голове переливался небольшой обруч из серебра и кристаллов. Ее длинное платье разбегалось по полу волнами, а его рукава полностью скрывали тонкие пальцы.
Она позвала его за собой и сделала знак стражам, чтобы те пропустили незваного гостя. Она вела морта вглубь светлого коридора, ни разу на него не обернувшись. Казалось, прекрасная женщина была абсолютно спокойна, в то время как громила наоборот вел себя очень нервно. Он оглядывался по сторонам, разглядывал стены, пол и потолок. Ему чудилось, что он сейчас ослепнет от всего этого света и белизны. Зеркальные стены и потолок отражали тысячу светящихся ламп, причудливо свисающих с гипсовых колонн, вытянувшихся вдоль стен. От этих зеркал света становилось еще больше. Серебристый пол был словно залит кристально чистой водой, и от каждого шага по нему расходились круги. Ноги странным образом не намокали, и даже подошвы оставались сухими.