— Даже не догадываюсь.

— А следовало бы.

Последовала долгая пауза, во время которой он раскачивался с пятки на носок. Потом наконец произнес:

— Вы правда считаете, что их перевезли в биомедицинскую лабораторию?

— Да. Потому что никто не дает мне никакой информации, а если бы их отвезли в достойное место, стали бы делать из этого секрет? Я обзвонила всех, кого только можно, и все уверяют, что ничего не знают. Так что да, я думаю, что их отвезли в биомедицинскую лабораторию.

— Давайте я попробую что-нибудь разузнать.

Исабель рассмеялась.

— Ничего вы не разузнаете. Эти обезьяны были мне как семья, и никто мне ни черта о них не сказал.

Лари-Харри-Гари достал из кармана визитку и протянул ее Исабель. Исабель не пошевелилась, и тогда он положил визитку на пол напротив двери.

— Меня зовут Гари Хэнсон. Пожалуйста, позвоните, если вам что-нибудь понадобится.

Исабель присела на корточки и быстро подняла визитку. Архитектор? Он — архитектор? Исабель снова посмотрела на Гари. Он всегда выглядел на удивление нормально, но такого она не ожидала.

— Я серьезно, — немного помолчав, сказал Гари. — Если вам что-нибудь понадобится — звоните.

Он провел рукой по темным волосам, поднял воротник пальто и пошел к лифту.

Исабель захлопнула дверь и стояла, крепко сжимая в руке телефон. После того, как она услышала, как открылись и закрылись двери лифта, она выглянула за дверь и убедилась, что в коридоре точно никого нет.

Какого же друга он имел в виду? Селию?

* * *

Прошло еще четыре дня. Исабель лежала на диване в темной комнате и поглаживала себя по голове. На ощупь волосы были похожи на приклеенный к голове куклы Джи Ай Джо паричок. Лысой она уже не была, но, установив зеркало так, чтобы можно было разглядеть затылок, она убедилась, что жуткий шрам все еще бросается в глаза. Он будет виден, пока волосы не начнут лежать, а не стоять торчком. Возможно, стоит приобрести парик или носить шарф, как советовал Питер.

Телефонный звонок заставил ее вздрогнуть.

Исабель опустила одну ногу на пол и повернулась, чтобы принять сидячую позицию.

— Алло?

— Здравствуйте, Исабель, — сказал женский голос.

Связь, интонация — все было неправильным. Исабель напряглась.

— Кто это?

— Друг, — сказала женщина.

У Исабель похолодело в животе. Она взглянула на шторы, которые после ухода Селии снова были заколоты на булавки, потом на дверь — цепочка была на месте.

— У меня определитель номера. Этот звонок записывается.

Определитель у нее был, но на нем отображался очень длинный номер. Исабель вспомнила все, что она узнала об ай-пи-адресах и анонимности в Интернете. Интересно, с телефонами так же?

— Не пугайтесь, — сказала женщина.

— Чего еще вы от меня хотите? — Голос Исабель зазвенел от фальшивой бравады.

— Я друг вашего друга, — сказала женщина. — Мне кажется, я знаю, где бонобо.

Исабель чуть не задохнулась и вцепилась в телефонную трубку обеими руками. Сердце ее колотилось с такой силой, что она испугалась упасть в обморок. Исабель на секунду закрыла глаза и качнулась вперед-назад.

— Я вас слушаю, — сказала она.

14

Джон посмотрел на часы. Было около двух часов дня. По его сведениям, именно в этот момент должны начаться завершающие титры «Улицы Сезам», и очень скоро малыш Кэнди окажется в своей кроватке.

Принимая в расчет опасную близость родительского дома, Джон припарковался за милю от цели, но на душе все равно было неспокойно — риск, что его узнают, был слишком велик. Именно чтобы избежать этого, он низко натянул на лоб вязаную шапочку и поднял воротник куртки. Джон побарабанил пальцами по баранке и снова сверился с часами. Он представил себе ребенка Кэнди — малыш в веселенькой пижамке, плотно укрытый стеганым одеялом, лежит и сосет пальчик, а над ним покачиваются игрушечные зверушки и тренькают какое-то подобие колыбельной.

Джон не мог поверить, что пал так низко.

Вообще-то он почувствовал себя униженным еще утром, когда дома прочел статью на первой полосе «Инки». Это был репортаж Кэт, в котором она врала, будто именно она побывала в лаборатории в день взрыва, будто именно она принесла бонобо рюкзачки с подарками. Кэт тщательно выстроила текст, по факту ничто из написанного ею не было ложью, она слишком часто употребляла авторское «мы» и страдательный залог. Репортаж был проиллюстрирован фотографиями Осгуда: Сэм играет на ксилофоне; Мбонго с обиженным видом держит маску гориллы; Бонзи открывает свой рюкзачок; и еще один снимок Бонзи, где она прыгает, чтобы поцеловать стеклянную перегородку. С последнего Джон был аккуратно «изъят». Вообще-то он бы не удивился, если бы на его месте при помощи фотошопа оказалась Кэт Дуглас.

А вот он сидит в машине, одетый, как бандит, и ждет, когда дневная проститутка на полставки уложит ребенка спать и они смогут порезвиться.

Джон не знал, сколько нужно времени, чтобы уложить спать детей, и поэтому подождал еще десять минут, а потом прокрался по переулку к дому Кэнди. На первом этаже было только одно окно, Джон решил, что это и есть окно кухни. Он набрал полную грудь воздуха, оглядел соседние дома и проскользнул за кустами остролиста к дому. Там он подтянулся на подоконнике и заглянул внутрь, чтобы убедиться, что детский стульчик пуст.

Джон прижался носом к стеклу, под ногти ему впивались куски краски, и в этот момент он услышал, как кто-то быстро идет по гравию в его направлении.

— Слезай оттуда, ты… ты… распутник! — произнес дрожащий от возмущения голос. — У меня газовый баллончик!

Джон отпустил подоконник, пролетел, ломая ветки, через куст остролиста и приземлился лицом вниз на гравиевую дорожку.

— Мы все знаем, что творится в этом доме! — кричала женщина. — И мы положим этому конец. Это приличный район!

Джон повернул голову и обнаружил перед собой ортопедические туфли, темные непрозрачные колготки и твидовую юбку ниже колен. И еще увидел баллончик с перцовым газом.

— Не двигайся! — баллончик дико трясся в дрожащей руке, искривленный артритом палец завис над красной кнопкой.

— Пожалуйста! — взмолился Джон, пытаясь восстановить дыхание. — Прошу вас, не делайте этого!

— Да? И почему же? Почему не надо этого делать!

— Потому что вы неправильно его держите. Вы направили его на себя.

Баллончик исчез, и Джон перевернулся на спину, потом сел и смахнул со щеки прилипшие крошки гравия. Его руки были исцарапаны до крови. Он ощупал левое запястье — оно распухло, по всей видимости, это был вывих.

— Джон Тигпен? Это ты?

Джон посмотрел наверх, и ему стало дурно — перед ним стояла миссис Мориарти, его учительница из воскресной школы.