На следующий день после того, как по Си-эн-эн подтвердили, что шоу транслируется из Лизарда в Нью-Мексико, Исабель полетела в Эль-Пасо. Там она взяла напрокат машину, добралась до Лизарда и устроилась в отеле «Мохиган мун», который располагался неподалеку от самого крупного местного казино. В номере по телевизору с плоским экраном показывали «Дом обезьян». В отеле для создания расслабленной атмосферы предоставляли гостям различные эфирные масла, Исабель пару раз спрыснула простыни разбавленным «Спирит Иланг-Иланг» и, не раздеваясь, рухнула в постель.
Пуховое одеяло создавало комфорт, Исабель обняла подушку… Она не собиралась спать, но в какой-то момент поняла, что уже не просто утро, а прошло шесть часов с тех пор, как она последний раз видела бонобо.
В центральном квадрате на экране телевизора Макена и Бонзи продемонстрировали быстрый генитальный секс и поделили банан. Макена была во флисовой рубашке наизнанку, на согнутой руке она держала куклу. Скоро ей предстояло родить. Исабель вдруг охватила паника — не было никаких оснований думать, что продюсеры подозревают о беременности Макены, ведь обезьяна совершенно не выглядела как женщина на восьмом месяце. Неподготовленный человек может и не заметить беременность бонобо.
Исабель быстро встала с постели и, не тратя времени на переодевание, надела на голову бледно-голубой мохеровой берет, спустилась вниз и выяснила у консьержа, где снимают «Дом обезьян».
Приехав на место, она обнаружила толпы демонстрантов, чьи лозунги лишь в малой степени касались обезьян. Естественно, там были представители обществ защиты животных и активисты других подобных групп, но были еще и борцы за права христиан, борцы за мир, сторонники теории разумного замысла, представители гей-сообществ, активисты движения в поддержку армии, борцы за легализацию абортов и против оных. Еще там присутствовала весьма одиозная и многочисленная группа людей, которые именовали себя Баптистская церковь Истборо и которые требовали смерти для всех гомосексуалистов, всех людей и вообще всех. Съемочные группы передвигались по периметру и выбирали определенные группы, как будто выбирали «дим-самы». Исабель улавливала обрывки хорошо отрепетированных призывов и протестов.
«Занимайся любовью, а не войной! Воссоединись со своим внутренним бонобо! Используй удовольствие для мира и мир для…»
«…снова доказывает, что гомосексуализм — естественное явление в животном мире, дискредитирует основы всех политически и религиозно мотивированных…»
«…может, вы и относите себя к обезьянам, а вот я — нет. В Библии ясно сказано, что человек создан по образу и подобию Божию и что мы стоим выше всех тварей Божьих, в том числе и обезьян. Он послал их на Землю, чтобы они нас развлекали…»
«…просто-напросто порнография в прайм-тайм. Это типично для так называемых «развлекательных программ», которые развращают умы и души наших детей. Мы молимся Господу за души грешников и порнографов, которые намеренно навязывают нашим детям блуд и бессмысленный…»
«…обладающие интеллектом, любознательные и высокоорганизованные животные имеют право на чувство собственного достоинства и на уважение, которое мы требуем для наших…»
Исабель пробиралась сквозь плотную толпу, каждый раз, когда перед ней кто-то отодвигался в сторону, она проскальзывала на освободившееся место. Таким образом она наконец оказалась рядом с целью. Исабель остановилась и глубоко вздохнула — между ней и бонобо было всего сто футов. У нее было такое чувство, как будто кто-то сжал ее сердце в кулаке.
Реальный дом обезьян не имел ничего общего с нарисованным в рекламном ролике. Это была уменьшенная копия Фонда Корстона — одноэтажное строение с плоской крышей. Окон в бетонных стенах не было, только парадные двери, достаточно широкие, чтобы в дом мог заехать небольшой автомобиль. Это Исабель наблюдала трижды — через короткие перерывы. И каждый раз толпа превращалась в одно целое — все разом вставали на цыпочки и пытались увидеть обезьян, но этого никогда не удавалось. Автопогрузчик сбрасывал в вестибюле коробки с заказами, и парадные двери закрывались прежде, чем обезьяны успевали до них добраться. Разговоры на тему, что могло быть в этих коробках, на некоторое время усмиряли толпу, а когда привозили детские бассейны, смеялись практически все. Но когда двери закрывались и погрузчик уезжал от дома, снова начиналась борьба за внимание аудитории и место в эфире.* * *
Исабель уже собралась было вернуться в отель, когда началось это жужжание. Ее утомила толпа протестующих, ее подташнивало, как от долгого пребывания на солнце, и потому сперва ей подумалось, что жужжит у нее в голове. Но окружавшие ее демонстранты пооткрывали рты и начали вертеть головами, и она поняла, что неприятный шум происходит откуда-то извне. Вскоре к жужжанию добавился равномерный стук и такая сильная вибрация, что Исабель ощущала ее всем телом. Охранники в черных костюмах и наушниках для уменьшения шума начали оттеснять толпу от дома, а потом установили перед ней переносные заградительные барьеры. В небе появился вертолет, к нему крепилась на тросах какая-то непонятная конструкция. Исабель запрокинула голову и щурилась, глядя в ослепительно яркое небо над Нью-Мексико. Ей удалось разглядеть доски, канаты и желтые пластиковые трубы. Все это кружилось и раскачивалось под брюхом вертолета. Вертолет завис над Домом обезьян и медленно опустил свой груз во внутренний двор. Тросы открепили и смотали, и вертолет полетел восвояси.
Люди вокруг дома, а большинство из них сидели на корточках, заткнув уши, мгновенно умолкли. Один за другим они вставали на ноги и прикрывали глаза ладонями. Когда вертолет исчез из виду, комментаторы снова начали командовать операторами, а протестующие, словно очнувшись от сна, снова принялись размахивать флажками и плакатами. Некоторые столпились в кучки вокруг лэптопов и «Блэкберри» — они пытались выяснить, что происходит, через Интернет.
Исабель пришла к заключению, что это и правда разумнее всего. Гораздо больше можно узнать, не околачиваясь у Дома обезьян, а следя за прямой трансляцией из этого дома.* * *
Бар в отеле был переполнен, а ресторан пуст, из этого Исабель сделала вывод, что в первом имелись подвесные телевизоры, по которым велась трансляция из Дома обезьян, а во втором — нет.
В баре она приметила единственный свободный табурет между двумя плотного телосложения мужчинами и поскорей его заняла. Оба попивали пиво и не отрывали глаз от телевизора, где в этот момент обезьяны резвились на своей новой игровой площадке. Мбонго расхаживал с эрегированным членом и двумя апельсинами. К нему подошла Бонзи, потерлась об него бедрами и удалилась, вознагражденная двумя этими апельсинами.
— Это я их туда выгружал, — сказал мужчина, который сидел справа от Исабель.
Мужчина смотрел прямо перед собой, и понять, к кому он обращается, было невозможно. У него были красные щеки, а от переносицы разбегались вены цвета сливы.
Так как на реплику мужчины никто не среагировал, Исабель решилась вступить в разговор.
— Кого? Обезьян? — спросила она.
— Да, — сказал мужчина и посмотрел на свои похожие на польские колбаски пальцы. — Завез их прямо внутрь на своем погрузчике. Они там так разошлись, страх, что устроили. Вроде как простая доставка, но моей жене, сестре Рэя, сразу все это не понравилось. Она сказала, что не допустит, чтобы в нашем доме такое показывали, вот и приходится ходить сюда смотреть.