— Спасибо, приятель, — сказал он Джону. — Когда готовят мет, используют химикаты, которые разрушают роговицу через два-три дня, так что, если жертва сразу не колется, что ж, так тому и быть. Но я вообще-то не об этом парне. Не похоже, что у него есть шансы… — коп достал блокнот. — Ваше имя?

— Джон Тигпен, — ответил Джон, стуча зубами.

— И вы остановились в «Буканьере»?

— Да. Номер сто сорок два.

— Так как в суд вряд ли кто-то сможет явиться, нам надо будет с вами еще поговорить. Вы дотрагивались до одежды этого парня?

— Нет.

— Совсем?

— Не думаю, что дотрагивался. Мне кажется, только до покрывала.

— Ладно, хорошо. Но все равно я бы хотел, чтобы вы основательно помылись под душем. Тридцать минут как минимум. На вашей коже могли остаться едкие вещества.

Джон выпучил глаза.

— Да, такова в наши дни расплата для добрых самаритян, — сказал коп, развернулся, чтобы уходить, и покачал головой: — Как всегда говорит моя мама — добрые дела наказуемы.

* * *

Джон потащился обратно в «Буканьер», его все еще трясло, и он по-прежнему обнимал себя за плечи.

Иванка в белом комбинезоне в обтяжку и в украшенных блестками сапожках на платформе трусцой подбежала к нему со стороны парковки.

— Не дотрагивайся до меня, — сказал Джон. — На мне могут быть разъедающие вещества. Мне надо принять душ.

— Катарина! Включай душ! — крикнула Иванка в сторону балкона и подтолкнула Джона к лестнице. — Иди, иди. У тебя душ не работает. Я закрою твой номер, чтобы никто не забрал компьютер.

Поднимаясь по лестнице, Джон ломал голову, откуда Иванке известно, что у него не работает душ. И еще его занимало, как он потом вернется в свой номер, но потом он вспомнил, что говорила Иванка о своем магическом влиянии на Виктора.

Когда он уже собирался шагнуть под душ, в ванную зашла Иванка и положила на край ванны розовое махровое полотенце. А потом подала ему кусок ароматного мыла, именно такого, каким пользовалась Аманда. Когда Джон взял это мыло в руки, на глаза у него навернулись слезы.

— Спасибо.

Через полчаса, обернув бедра полотенцем, Джон вышел из ванной. Все женщины были экипированы для работы, они накладывали макияж и с помощью лака придавали прическам архитектурные формы.

— Хочешь выпить? — спросила Иванка и протянула Джону бутылку.

Джон отрицательно помотал головой.

— Ты хороший человек. Смелый, — сказала Иванка, оглядывая Джона. — Женат?

Джон кивнул.

— Естественно.

Иванка поцеловала Джона в щеку и стерла след от помады большим пальцем, а потом передала ключи от номера.

Джон спустился к себе. Еще не было пяти часов, но после всего, что случилось, он был настолько вымотан, что просто забрался в постель и выключил свет. Но потом передумал, снова включил свет и позвонил Аманде.

— Алло? — сказала Аманда.

Джон разрыдался и рассказал ей обо всем. Аманда как могла старалась его успокоить, но больше всего в этот момент ему необходимо было прикоснуться к ней. Ему до боли хотелось оказаться в ее объятиях.

* * *

Джону снились бесконечные извилистые ходы в пещере, изрыгающие огонь монстры, огромные волосатые существа с клыками и сверкающими глазами. Что-то вроде сцен из «Беовульфа» — перед его глазами воины скрещивали мечи, грабили деревни, отрубали у монстров конечности, явился Грендель и, что хуже всего, — мать Гренделя. Ее дыхание внушало ужас, подавляло и отдавало консервированным тунцом.

Джон внезапно проснулся, ему не хватало воздуха. Сон был настолько реалистичным, что он не сразу понял, что ему все это приснилось. Потом вспомнил, что случилось в действительности, и ему показалось, что жизнь теряет смысл. А потом он понял, что рядом с ним кто-то продолжает сопеть и вонять рыбой, а матрас под чьей-то внушительной массой съехал набок.

Джон метнулся к лампе на тумбочке и вслепую нащупал выключатель. Обернувшись, он успел заметить спрыгивающую с противоположной стороны кровати пару красно-коричневых лап. Джон зажмурился от света и засомневался, в самом ли деле он проснулся.

Из дальнего конца комнаты послышалось негромкое поскуливание.

— Бугер? — позвал Джон.

Поскуливание прекратилось. Джон вылез из постели и медленно, крадучись обошел кровать. В углу дрожал мелкой дрожью рыжий питбуль. Пес поднял голову, прижал уши и, часто моргая, смотрел на Джона. Нос у него блестел, ноздри широко раздувались, а брылы колыхались от тяжелого дыхания.

Ожогов на нем Джон не заметил. Может, он был на заднем дворе? Есть на нем разъедающие вещества или нет? Невозможно было представить, что пес невредимым выбрался из такого адского огня.

— Все хорошо, мальчик, — запинаясь, сказал Джон.

Он оглядел Бугера, поколебавшись немного, сделал шаг вперед и даже дважды протянул к нему руку. С виду с Бугером все было в порядке — шкура чистая, никаких следов ожогов или травм. Джон подумал, что его следовало бы на всякий случай помыть, но, хоть убей, не представлял, как это сделать, поэтому вернулся к своей стороне кровати и забрался под одеяло, после чего выключил свет и свернулся калачиком.

Через пару минут Бугер проскользнул на прежнее место и снова принялся сопеть и храпеть.

30

На следующее утро Джон постарался как можно осторожнее выбраться из-под одеяла, чтобы не потревожить огромного слюнявого пса, который за ночь так разлегся, что занял две трети кровати. Он побрился, ополоснулся под краном в ванной, после чего тихонько вышел из номера, предварительно оставив дверь в туалет открытой, чтобы у пса был доступ к воде. Оказавшись снаружи, он уставился на дверь и задумался, какой будет реакция горничной. Она просто закроет дверь и притворится, будто ничего не видела? Или вызовет службу контроля за бездомными животными? Джон сомневался, что шансы Бугера найти нового хозяина достаточно велики… Он приоткрыл дверь, просунул руку в щель и, нащупав табличку «Не беспокоить», снял ее и повесил с наружной стороны двери.

Едва Джон закрыл дверь, зазвонил мобильный. Номер был незнакомый.

— Алло? — уже на ходу сказал Джон.

— Это Джон? — спросил женский голос.

— Да.

Джон нахмурился, голос показался ему знакомым, но он не мог понять, кто же это звонит.

— Это Исабель Дункан.

Джон замер как вкопанный.

— Исабель! Как вы? Я хочу сказать… — Джон замолчал, понимая, что вот-вот может сорваться на монолог. — Как вы? — понизив тон, снова спросил он.

— Бывало и лучше, — сказала Исабель. — Но и хуже тоже бывало.

Джон вспомнил горящего человека, за которым гнался накануне.

— Так вам уже лучше? — набрав в грудь побольше воздуха, спросил он.