А кисейно-ажурные устройства наблюдения «пылевиков» внезапно, одним рывком, унесло в Яму, словно какое-то колоссальное существо в ней сделало вдох.
Однако сообщение об открытии они всё-таки успели послать своим создателям, не ждущим от экзотического соседа никаких пакостей.
Звёзды разделяют расстояния, которые лучи света преодолевают сотни, тысячи и миллионы лет. Поэтому если даже ближайшая к Земле звезда альфа Кентавра взорвётся, мы узнаем об этом только через четыре с лишним года. Говорить же о событиях, происходящих от нас на расстояниях в миллиарды световых лет, не приходится, потому что когда лучи света принесут нам весть, возможно, и всей человеческой цивилизации к тому моменту не будет.
В начале двадцать четвёртого века космические расстояния остались теми же, однако люди уже овладели технологиями, позволяющими им преодолевать гигантские протяжённости, разделяющие звёзды, и даль-разведчики посетили не один мир, удалённый от Земли на десятки тысяч световых лет. Некоторые из них залетали к центру [31] Галактики, а специальные экспедиции посещали даже звёздные скопления, находящиеся вне Млечного Пути, – галактики-спутники Малое и Большое Магеллановы Облака.
Однако ни один космолёт Земли ещё не посещал такие известные звёздные образования, как галактика Туманность Андромеды, отделённая от Млечного Пути расстоянием в два миллиона двести тысяч световых лет, и уж тем более не приближался к открытым астрономами экзотам, удалённым от колыбели человеческой цивилизации на сотни миллионов и миллиарды световых лет.
Поэтому объект, находящийся глубоко в космосе между созвездиями Кентавра и Гидры, землянам был недоступен. И дело было даже не в расстоянии: свет оттуда шёл до Солнца три миллиарда лет. Земные телескопы его просто не видели. При этом данный уголок космоса давно интересовал астрономов, так как именно в эту точку пространства устремлялся ещё один экзот – так называемый «тёмный поток», струя звёздных скоплений, вмещавшая более тысячи четырёхсот галактик.
«Тёмный поток» был открыт ещё в две тысячи шестом году, но и в двадцать четвёртом веке о причинах такого направленного движения огромного количества галактик не было известно ничего. Споры шли до сих пор. Большинство учёных сходились во мнении, что в том направлении за многомерными пределами нашей Метавселенной находится невидимая «дыра», притягивающая материальные объекты, которая соединяет нашу Метавселенную с соседней.
Если бы существовал наблюдатель, способный контролировать данную область пространства, он бы в один из дней июля три тысячи седьмого года по земному календарю увидел бы интересное явление.
Этот район космоса был окружён вихрем слабо светящейся пыли и газа. Земные учёные сразу признали бы наличие в данной точке пространства чёрной дыры – при полном отсутствии звёзд, вокруг которой и вращалось реденькое газо-пылевое сгущение. Дыра там и в самом деле была, но иного характера, опиравшаяся на иные физические законы и созданная не на базе сконцентрированных в сверхмалом объёме тяготеющих масс. Диаметр этой «дыры» был намного больше тех, какими оперировали люди при расчётах «настоящих» чёрных дыр, он достигал одного светового года. И в неё проваливался не только окружавший «дыру» газ, но и все массивные объекты в радиусе тысяч световых лет, что и привело к исчезновению ближайших звёзд, планет и пылевых облаков. «Дыра» буквально вымела пространство как гигантская метла или скорее гигантский пылесос и постепенно росла, засасывая дальние звёздные образования, в том числе – струю галактик, известную под названием «тёмный поток».
Но как ни странно, и в этом необычном уголке вселенского континуума существовали устойчивые материальные конфигурации, не подверженные влиянию «дыры». Они походили на ветвистые, кристаллические, кружевные «мхи», соединявшиеся в красивые ажурные сети, которые образовывали нечто вроде сферы вокруг «дыры», но не притягивались ею и не реагировали на струи светящегося газа. Лишь изредка то один, то другой колючий «кусочек мха» размером с небольшую планету вспыхивал, обвиваясь сеточкой голубых молний, и от него отделялся некий законченный фрагмент, чаще всего формой напоминавший наконечник копья – если пользоваться человеческими аналогиями.
Поманеврировав возле «родительского куста», «наконечник копья» нырял в непросматриваемую глубину «дыры», исчезал, затем выскакивал из темноты обратно, как ныряльщик из воды, напоминая язык ажурного огня, и снова исчезал, но теперь уже направляясь прочь от непостижимого сооружения, которое никто не строил: «дыру» и её сетчато-фрактальный каркас создали законы физики, присущие и н о й Метавселенной.
И на этот раз фрагмент сети, окружавшей «дыру», проделал точно такие же манипуляции.
Красивый стрельчатый силуэт «кусочка мха», напоминавший издали колючую веточку коралла, обвитый молниями, нырнул в «дыру» словно поплавок в воду от рывка рыбы, выпрыгнул обратно, нагруженный клубящейся внутри т ь м о й, поглощавшей свет не хуже бездонной ямы, и начал дрейф к ближайшему звёздному скоплению, которое вскоре – по галактическим меркам – должно было упасть в «дыру», влекомое той же силой, какая воздействовала и на «тёмный поток» галактик.
Однако судьба этого фрагмента «мха» оказалась иной.
В одиночестве он дрейфовал недолго.
В какой-то момент недалеко от него проявилась, словно сформировалась из пустоты, дюжина необычного вида объектов, похожих не то на гигантские грибы, не то на черепах. Двигались они скачкообразно, пульсируя и раскачиваясь, испуская в пространство пучки иллюзорного «лунного» света. По всей видимости, это были прожектора, так как, пользуясь ими, «грибо-черепахи» ощупали летящий «фрагмент мха» и быстро окружили его со всех сторон.
Какое-то время ничего не происходило, вся образовавшаяся конфигурация дрейфовала в космосе, освещённая только лучами далёких звёздных скоплений, не подавая признаков жизни. Затем каждая «грибо-черепаха» вырастила из панциря подобие многосуставчатых лап, которые начали отламывать куски «мха». Закончилось это тем, что по ажурному «острию копья» прошла волна искажений формы, и его веточки начали осыпаться, таять, испаряться, исчезать.
Этот процесс длился до тех пор, пока от «мха» не осталось ровным счётом ничего.
Лапы же «грибо-черепах» по мере таяния «мха» сближались, наливаясь багровым сиянием, словно их раскаляло какое-то невидимое пламя, и вскоре сомкнулись в подобие ажурной сферы, внутри которой вдруг проявилось на миг нечто, напоминающее лик зверя, описать который человеческий язык просто не в состоянии.
Но «лик» проявился и погас, нырнув сам в себя, в своеобразную «яму без дна», а лапы, повибрировав, успокоились, сохраняя обретённую форму сетчатого яйца. Спустя ещё непродолжительное время вся конструкция: шар «грибо-черепах» и внутри него шар из лап, – устремилась в космос, прочь от «дыры», ведущей в неведомые глубины иных измерений.