Маргаритка умудрилась разнести лебединое дерьмо по всему сверкающему лаком полу. Она вызвалась вымыть пол и спросила, где я держу швабру и ведро. Когда же я сердито сообщил ей, что пока не обзавелся столь прозаическими предметами, она заявила:
– Знаешь, Адриан, жизнь – это не только белые диваны и оливковое масло высшего сорта.
В качестве подарка на новоселье Маргаритка принесла пучок подвесных перьев, которые она называет «ловцы снов». Очевидно, их предназначение – улавливать мои сны и превращать их в быль. Я не стал говорить Маргаритке, что мне снится один и тот же сон: Пандора Брейтуэйт падает на колени и умоляет меня заняться с ней любовью.
Мы сидели на балконе и пили кофе. На Маргаритке был свитер, почти точно такой же, какой весь прошлый месяц носил ее отец, только попестрее. Вскоре она поежилась и сказала:
– Я очень легко простужаюсь. Давай вернемся внутрь.
Немного погодя она спросила, можно ли ей воспользоваться туалетом, и я, как честный человек, предупредил, что ее силуэт будет проступать через стеклянные блоки. Маргаритка вздохнула и сказала, что потерпит до дома. Я понадеялся, что терпеть ей недолго.
Наблюдая, как я распаковываю домашний развлекательный центр, она пришла в ужас от количества упаковочного материала. Когда Маргаритка завела пластинку о вреде пенопласта, я ни с того ни с сего бросился доказывать обратное. Мол, пенопласт – красивый, практичный и легкий материал. Вскоре мы уже ожесточенно спорили о земных ресурсах. В этом споре каким-то образом всплыло мое письмо от 12 ноября, которое Маргаритка процитировала слово в слово.
Свой монолог она завершила словами:
– Рано или поздно все мои парни присылали мне подобное письмо.
Она взяла кусок пенопласта и принялась крошить его. Как назло, сквознячок погнал крошки по полу. Тут бы и заявить ей, что я больше не желаю ее видеть. В конце концов, я начинаю совсем новую жизнь! Но мужество покинуло меня, и я словно со стороны услышал, как принимаю приглашение на воскресное чаепитие с ее родителями у них дома.
Звонила Рози, умоляла выслать ей минимум 200 фунтов. Наркодилер, поставлявший наркотики Саймону, грозит перебить ему ноги. Был с нею откровенен: у меня долгов на тысячи фунтов.
Потом спросил, как продвигается ее диссертация.
– Задолбал! – огрызнулась Рози.
Значит, никак.
Посоветовал ей вычеркнуть Саймона из жизни.
Она вздохнула:
– Не могу, я ему нужна. Никто другой не станет с ним возиться. Прошлую ночь он провел в полицейском участке, потому что украл из университетского бара коробку для сбора пожертвований в пользу Общества защиты детей.
Воскресенье, 17 ноября
Еще одна беспокойная ночь – теперь на новом футоне. Не привык я спать так низко. Проснулся в 5 утра и целый час переживал из-за чаепития у Крокусов. Затем прочел полглавы автобиографии Джона Мейджора. Безотказное снотворное.
В следующий раз меня разбудил голос отца:
– Кыш, отродье, кыш!
Отца визгливо увещевала мама:
– Джордж, Джордж, не зли их! Лебедь может сломать человеку руку.
Надев белый халат, я вышел на балкон и глянул вниз. Лебеди окружили родителей, медленно продвигавшихся по дорожке вдоль канала. Отец отбивался от лебедей свернутыми в трубочку «Новостями мира», словно это была рапира, а он граф Монте-Кристо. Когда я вышел на балкон, лебеди отступили и перегруппировались. Сэр Гилгуд уставился на меня. Клянусь всеми святыми, эта тварь усмехалась! И за что он на меня взъелся?
Подошвы родительской обуви были уляпаны лебединым дерьмом, поэтому я потребовал, чтобы они разулись у двери.
Они молча обошли квартиру, а затем отец вопросил:
– 190 000 фунтов вот за это?! За одну большую комнату со стеклянным сортиром?!
– Постелешь ковры – и все будет нормально, – утешила меня мама.
Они закурили, но я сказал им, что в квартире курить запрещено, и вывел их на балкон. Сильный ветер ерошил лебединые перья.
Мама вручила мне открытку с лунным пейзажем. И что мне с ней делать, недоумевал я, пока не перевернул открытку. Она оказалась от Гленна – с Тенерифе.
Дорогой папа
Мы с парнями класно приводим время. Тут жуткая жара и я стал весь коричневый. Позвонила мама. Сказала ты подрался в магазине с Райаном. Надеюсь ты хорошо ему врезал папа. Не растраивайся что я не поехал с тобой отдыхать. Скоро я отправляюсь на Кипр вместе с армией. Ха-ха-ха.
С наилутшими пожиланиями
твой сын Гленн
Я приготовил кофе, вынес его на балкон.
– Полин, видишь вон тот горбатый мостик? – говорил отец. – Под этим мостом я потерял девственность с Джин Арбатнот. Мне было семнадцать, и чувствовал я себя в тот вечер так, словно выиграл в футбольный тотализатор.
– Ты использовал презерватив? – спросила мать.
– Презерватив? – удивился он. – В пятидесятые никто об этом не думал.
– Странно, что она не забеременела, – сухо обронила мама.
– Мы занимались этим стоя, Полин, – объяснил отец, будто малому ребенку. – Нельзя забеременеть, если ты занимаешься этим стоя, с первого раза нельзя.
Закончив курить, они огляделись в поисках пепельницы и, не найдя таковой, щелчком швырнули окурки в канал.
Мама помогла мне собрать и подключить развлекательный центр, а отец читал «Новости мира», то и дело возмущаясь половой распущенностью современной молодежи.
Когда он собрался в туалет, я, как обычно, предупредил о прозрачных стенках.
Но папа отмахнулся:
– У меня нет ничего такого, чего твоя мать и ты раньше не видели.
Я все же отвернулся, но не мог не слышать оглушительного звука струи. Мой отец мочится, испражняется, кашляет, чихает и рыгает громче любого другого человека на свете. Как мама это терпит, ума не приложу.
Когда развлекательный центр подключили, а колонки расставили, я достал диск с «Призраком оперы». По случайности громкость была выведена на максимум, и вступительный вопль Сары Брайтман едва не сбил нас с ног. Я поспешил уменьшить звук, но пол все равно вибрировал, а стеклянные блоки туалета позванивали. Профессор Луг, живущий этажом ниже, забарабанил мне в пол. В квартире сверху барабанили в потолок. На меня дохнуло присутствием соседей, и я почувствовал себя крайне неуютно.
Мама сообщила, что вчера им позвонила Рози.
– Ну и как она? – спросил я.
– Чудесно! – Мамино лицо расплылось в широчайшей улыбке. – Она почти закончила диссертацию и встречается с замечательным парнем по имени Саймон. Ей нужно двести фунтов, чтобы купить новый принтер, распечатать диссертацию.