– А как же, – ответил мистер Карлтон-Хейес. – Сегодня утром мы с Лесли выпили по бокалу розового шампанского и я подарил Лесли весьма милую антикварную пробку для винной бутылки, а нынче вечером мы ужинаем в ресторане «Альберто».
В магазине сегодня много народу. Мы продали весь запас любовной поэзии и почти все издания шекспировских сонетов.
Перед закрытием позвонила Маргаритка и попросила встретиться с ней у лавки «Сельская органика». Когда я прибыл туда, она объявила, что заказала столик в новом ресторане «Здоровый дух» на Чок-стрит.
На столе меж нами мерцала свеча. Толстяк по имени Уоррен, хозяин заведения, с подобострастным видом скользил по залу, одаряя «милых дам» красными розами в целлофановых обертках.
– Получается, я сегодня получила две розы! – воскликнула Маргаритка. Все-таки она очень бестактная.
«Валентиново» меню извещало, что «все блюда приготовлены с любовью и нежностью и свежи, точно только что скошенная трава».
Однако, когда дверь на кухню распахнулась, я увидел, как парень в колпаке шеф-повара достает из микроволновки тарелку с дымящимися макаронами. А вскоре к ресторану подъехал огромный грузовик и водитель, ничуть не стесняясь, поволок на кухню коробки с замороженными полуфабрикатами.
По случаю романтического вечера Маргаритка надела бордовую блузку с орнаментом из ярко-зеленых листьев.
– Нашла ее у «Маркса и Спенсера», – похвалилась она. – По-моему это листья рябины.
Я кивнул и ощутил настоятельную потребность выпить. Пригласил Маргаритку чокнуться со мной «Ширазом». Она быстро прикрыла бокал рукой, словно я предложил ей хлебнуть «Доместоса».
– До рождения малыша мне нельзя.
Я рассказал, что, по семейному преданию, моя мать выпивала по три банки «Гиннесса» за вечер и выкуривала по тридцать сигарет за день, когда была беременна мною.
Себе я заказал бифштекс и дрожжевой пирог с начинкой из лука-порея и клюквы. Маргаритка клевала неутешительного вида салат «Цезарь».
Беседа не клеилась. Спросил Маргаритку, сколько она получила «валентинок». Она достала из сумочки две открытки: мою, написанную с помощью цветочницы, и еще одну – с викторианской девицей на качелях и посланием, составленным из вырезанных из газеты слов и букв, на манер подметного письма с требованием выкупа:
Маргаритка, стань моей женой,
Скажи, что будешь всегда со мной.
Вместе по жизни пойдем,
В день и час один с тобою умрем.
– Какое чудесное стихотворение! – прошептала Маргаритка. – Спасибо, любимый.
– Это не от меня. Похоже, у тебя завелся тайный обожатель.
– Ай, да ты ревнуешь, Адриан! – вскрикнула она.
– Только не к этим стишкам, – усмехнулся я. – Типичная графомания. В профессиональных кругах мы такое называем «виршами».
– Зато они понятные, – обиделась Маргаритка. – А в твоей поэзии сам черт ногу сломит.
Пропустив ее слова мимо ушей, велел ей поскорее доедать салат. Мне не терпелось выбраться отсюда. В ресторане было холодно и сыро, и меня уже тошнило от манеры толстяка Уоррена спрашивать каждые две минуты: «Все в порядке, сэр?»
За земляничными пирожками в форме сердечек Маргаритка принялась болтать о приготовлениях к свадьбе.
– Хорошо бы ты устроил мальчишник за месяц до свадьбы. Не хочу, чтобы в утро нашей свадьбы тебя нашли голого, измазанного дегтем, обвалянного в перьях и прикованного к фонарному столбу.
Я покорно кивал, а про себя думал: ПОБЕРЕГИ СЛОВА, МАРГАРИТКА. НЕ БУДЕТ НИКАКОЙ СВАДЬБЫ.
В 9 часов в ресторан вошел скрипач, якобы цыган, и начал ястребом кружить между столиками. Остановившись подле нас, он запиликал «Жизнь в розах» и велел мне взять Маргаритку за руку. Я повиновался, но мысли мои были исключительно с Георгиной.
Скрипачу полагалось дать на чай, но мелочи при мне было лишь 1,53 фунта, так что я не стал напрашиваться на то, чтобы мне швырнули монеты в лицо, и ничего ему не дал.
Попросил Уоррена вызвать такси для Маргаритки, а сам зашагал к Крысиной верфи по дорожке вдоль канала. Сэр Гилгуд с супругой как ни в чем не бывало скользили рядышком по водной глади. Интересно, не летают ли они обедать на другой канал?
У своей двери обнаружил сверток в подарочной упаковке, внутри оказалась коробочка с «Французской фантазией» от «Мистера Киплинга». Ни записки, ни открытки, но я-то знал, от кого это.
Позвонил Найджел, сообщил, что собирается завтра в Лондон вместе с Парвезом и Фатимой, на автобусе, нанятом мечетью, куда ходит Парвез. Они едут на демонстрацию против войны в Ираке. Найджел спросил, не занять ли место и для меня.
Я отказался:
– Найджел, я целиком и полностью доверяю мистеру Блэру. На его стол ежедневно ложатся сводки с совершенно секретной информацией. В сентябре он заявил, что Саддам Хусейн и его оружие массового поражения представляют серьезную угрозу безопасности нашей страны. Почему ты не хочешь поверить Тони и выполнить свой патриотический долг, поддержав наши войска?
– Не тебе учить меня патриотизму! – огрызнулся Найджел. – К твоему сведению, я восемнадцать часов простоял в очереди длиной в милю, чтобы попрощаться с королевой-матерью.
Пожелал ему приятно провести время в Лондоне.
– В VIP-зоне Гайд-парка мы встречаемся с Пандорой. Слюнки не потекли, а? Ты же до сих пор от нее без ума.
Ответил ему:
– Если Пандора открыто выступит против войны, ее политической карьере конец.
Суббота, 15 февраля
В поезде всю дорогу пришлось стоять. Антивоенные демонстранты захапали все места. К моему удивлению, большинство выглядело вполне обычными, даже респектабельными людьми.
Георгина встретила меня на вокзале. Меня встревожило, что на ней красная футболка, с которой большие черные буквы вопили: «ВОЙНЕ – НЕТ!!»
Мне не терпелось оказаться на Болдуин-стрит, но Георгина покачала головой:
– Мы не сможем попасть на Болдуин-стрит, даже если захотим, любимый. Ожидается, что на улицы выйдет миллион людей.
Знай, что Георгина пожелает пройтись маршем протеста, прежде чем заняться любовью, я бы выбрал обувь поудобнее.
Говорить о том, что поддерживаю мистера Блэра, я не стал, но и не смог заставить себя скандировать антивоенные лозунги. Свисток я тоже не купил, чтобы свистеть в него как полоумный.
Только мы влились в колонну демонстрантов, как Георгина принялась выкрикивать злые и циничные агитки в адрес мистера Блэра и мистера Буша. Через минуту вместе с ней скандировала вся колонна. У нее опредленно дар ярить людские массы.
Толпа не позволила нам пробиться к сцене в Гайд-парке, что избавило меня от встречи с Пандорой и своими друзьями, а также от объяснений, почему я здесь, да еще с Георгиной.