– Примерно сотня, сынок, все тяжело вооруженные, насколько я могу судить, кроме парочки немощных, некоторые стоят впереди. Наверное, это здешние вожди. Бороды такие, что в них кролик заблудится – и не исключаю, что уже заблудился. Похоже, они чего-то ждут.
Помедлив, Фини произнес:
– Сразу видно образованного человека, сэр.
– Слушай сюда, – сказал Ваймс. – Если я развернусь и побегу, держись рядом, ясно? Хорошо бегать – еще одно умение, которое иногда нужно стражнику.
Он повернулся к скопищу неподвижных гоблинов.
– Я командор Ваймс из городской Стражи Анк-Морпорка. Чем я могу вам помочь?
– Травы! Суп! – от этого крика посыпался мусор с потолка. Крик эхом разлетелся по подземелью и не затих: пещера за пещерой подхватывали его и несли дальше. Зажглись факелы, и стало светло. Лишь несколько секунд спустя Ваймс это понял – из-за другого света – странного искусственного света, – который, вероятно, существовал только в его сознании. Он был ярче и причудливо смешивался с дымным оранжевым сиянием, которое теперь наполняло пещеру.
– Э… сэр, похоже, они рады нас видеть, да?
Радость и надежду, которые источал Фини, можно было разливать в бутылки и продавать отчаявшимся. Ваймс молча кивнул, и тут гоблины расступились, оставив своего рода проход, в конце которого лежал, бесспорно, труп. С некоторым облегчением Ваймс понял, что это мертвый гоблин, но труп всегда означает плохие новости, особенно когда лежит в мрачном тусклом свете, и особенно эти новости плохи для трупа. Но все-таки мысленно Ваймс воскликнул «аллилуйя», потому что здесь лежал труп, а он был стражником. Здесь совершилось преступление, он стоял в грязной, дымной, битком набитой подозрительными тварями пещере, и это был его мир. Мир Ваймса.
В следственной лаборатории анк-морпоркской городской Стражи Игорь варил кофе, в сопровождении далекого погромыхивания, странных вспышек и запаха электричества. Наконец он нажал на большой красный рычаг, и в кофейник бурной струей устремилась клокочущая коричневая жидкость, которую Игорь затем разлил в две кружки, на одной из которых красовался девиз «Игори тебя заффтопают», а на другой было написано «Гномы делают ЭТО чуть ниже». Вторую кружку Игорь протянул сержанту Шелли Задранец – ей как бывшему алхимику периодически доставалось дежурить в лаборатории. Но в эту секунду уютное кофепитие прервал Шнобби Шноббс, за которым на буксире тянулся сержант Колон.
– У сержанта что-то вроде шока, Игорь, вот я и подумал, что ты сумеешь ему помочь.
– Могу уштроить ему еще один, – предложил Игорь, когда Фред Колон плюхнулся в кресло, которое зловеще скрипнуло под его весом. Кресло было снабжено ремнями.
– Слушай, я не шучу, – сказал Шнобби. – Говорят, бывает табачок – просто песня. Ну а ему попалась сигара – просто сказка. Она разговаривает. Я сунул ее в мешок для улик, как гласит инструкция.
Шелли взяла мешок и заглянула внутрь.
– В нем же сандвичи с яйцом! Честное слово, Шнобби, тебе что, никто никогда не объяснял, в чем суть судебной экспертизы?
Поскольку ухудшить положение она уже вряд ли могла, Шелли выложила на стол сандвичи, а вслед за ними – одну сигару под майонезом. Она осторожно вытерла ее и рассмотрела.
– Ну, Шнобби? Я не курю и не разбираюсь в сигарах, но эта штука, кажется, сейчас совершенно спокойна…
– Ее надо поднести к уху, – сказал Шнобби.
Шелли так и сделала.
– Я слышу только, как потрескивает табак, который, подозреваю, хранили в неподходящих условиях, – гномиха отвела сигару от уха и подозрительно уставилась на нее, а затем молча передала Игорю. Тот поднес сигару к собственному уху – по крайней мере, к уху, которым пользовался, потому что с Игорями никогда не знаешь наверняка. Они с Шелли переглянулись, и Игорь первым нарушил молчание.
– Есть такие жучки – табачные долгоносики, если не ошибаюсь.
– Да, есть, – ответила Шелли, – но я сильно сомневаюсь, что они хихикают.
– Хихикают? По-моему, там кто-то плачет, – сказал Игорь и сощурился, глядя на огромную сигару. Он добавил: – Нужно вымыть стол, продезинфицировать скальпель, взять пинцет номер два, а еще – две, или нет, лучше четыре стерильные хирургические маски и перчатки. Возможно, там какое-то необычное насекомое.
– Я тоже подносил сигару к уху, – объявил Шнобби. – Какое такое насекомое?
– Не знаю, – ответил Игорь, – но обычно в тех местах, где выращивают табак, живут чрезвычайно опасные насекомые. Например, желтый травяной долгоносик из Говондалэнда, как известно, проникает в черепную коробку через ухо, откладывает яйца в мозгу жертвы и становится причиной долгих галлюцинаций, пока не вылезет через ноздри. Жертвы неизбежно умирают. У моего кузена Игоря целая банка этих жуков. Они отчищают черепа до блеска… – Игорь помолчал. – По крайней мере, мне так говорили, хотя лично я утверждать не берусь.
Он снова замолк и добавил:
– Честное слово.
Шнобби Шноббс направился к двери, но сержант Колон, как ни странно, не последовал за приятелем. Он сказал:
– Я заткну уши пальцами и побуду здесь, если вы не против.
Он вытянул шею, чтобы посмотреть, как Игорь осторожно режет сигару вдоль, и жизнерадостно произнес:
– Говорят, что заграничные сигары скатывают на бедре молодой женщины. Гадость какая.
Что-то звякнуло, заблестело и упало на стол. Шелли осторожно подалась вперед. На столе лежало нечто похожее на маленькую дорогую склянку для самых тонких алхимических экспериментов. А еще в ней что-то шевелилось, хотя сама склянка оставалась неподвижной. Игорь посмотрел через плечо гномихи и охнул.
Они в молчании глядели на пузырек, пока тишину не нарушил сержант Колон.
– Какая блестящая штуковина, – сказал он. – Интересно, она дорогая?
Шелли Задранец многозначительно подняла бровь, а Игорь пожал плечами и ответил:
– Бесценная, насколько я могу судить. Если найти покупателя, у которого достаточно денег и к тому же соответствующий вкус по части орнаментации.
– Это коготтный горшочек, – негромко произнесла Шелли. – Гоблинский церемониальный сосуд, сержант.
На лице сержанта Колона, похожем на планету-гигант, постепенно стало отражаться понимание.
– Те штуки, которые они делают, чтобы хранить в них свою мочу и дерьмо? – уточнил он, попятившись.
Игорь кашлянул, взглянул на Шелли и ледяным тоном ответил:
– Если я не ошибаюсь, этот горшочек другого типа, по крайней мере, здесь, на Равнинах. Горные гоблины, которые чувствуют себя в безопасности, делают горшочки, а также коготтные щеточки и, разумеется, коготтные маски…
Он выжидающе, хоть и без особой надежды, взглянул на сержанта. Шелли, которая знала Колона дольше, сказала:
– Я так понимаю, сержант, что гоблины на Равнинах считают своих горных сородичей довольно странными. А что касается этого горшочка… – Она помедлила. – Боюсь, это вещь совсем особого рода.