– Сердца отдали.
И у Ваймса подкосились ноги.
Он подумал: а ведь на стене паба могла висеть ее голова.
Кто-то должен за это ответить.
В глубине сознания бодрый голос произнес: «Прекрасно, командор Ваймс, наконец-то мы с тобой спелись».
Не обращая на это внимания, он ощупывал маленький горшочек, гладкий, как кожа. Для чего бы он ни предназначался, Ваймс не собирался спрашивать; содержимое надежно крылось за стенками, украшенными резьбой в виде переплетенных цветов и грибов.
В прохладных недрах своего погреба трактирщик Джимини готовился к вечернему наплыву клиентов, когда услышал какой-то шум в темноте за бочонками. Он решил, что это очередная крыса, когда вдруг чья-то рука зажала ему рот.
– Извините, сэр, но у меня есть основания полагать, что вы можете помочь мне в расследовании.
Трактирщик сопротивлялся, но Ваймс знал все уловки и фокусы, когда дело доходило до задержания. Он прошипел:
– Вы знаете, кто я такой, сэр, а я знаю, кто вы. Мы оба стражники, мы многое повидали. Вы сказали, что трактирщик видит и слышит все, но ничего не говорит. Я мирный человек, мистер Джимини, но сейчас я расследую убийство. Убийство, то есть тяжкое преступление, а может быть, и нечто худшее. Поэтому извините, но я полагаю, что те, кто не стоит за моей спиной, стоит у меня на пути, со всеми вытекающими последствиями.
Джимини уже задыхался и слабо барахтался.
– Ага, слишком много пьете и слишком мало ходите, насколько я понимаю, – произнес Ваймс. – Ну, я не стану требовать нарушения торжественной клятвы трактирщика, а потому, когда я уберу руку, мы спокойно сядем и поиграем в шарады. Сейчас я отпущу…
Трактирщик сипло выругался и добавил:
– Зря вы так, командор. У меня, между прочим, слабая грудь.
– Бывает и хуже, поверьте, мистер Джимини. А теперь пару слов о том, почему не стоит быть слишком умным.
Трактирщик сердито взглянул на Ваймса, а тот продолжал:
– Я стражник, и точка. Я не убиваю людей, если только они не пытаются убить меня. Вы, наверное, видели моего камердинера Вилликинса. Ну, разумеется, видели. К сожалению, он более прямолинеен и к тому же исключительно предан. Несколько лет назад, спасая мою семью, он убил вооруженного гнома обычным ножом для колки льда. У него есть и другие таланты – в том числе, кстати говоря, он способен безупречно отгладить сорочку. И как я уже сказал, он безгранично предан мне. Ну же, Джимини. Я стражник, и ты стражник. Ты остаешься стражником, что бы ты ни думал, это клеймо не сойдет никогда. Ты знаешь, на что я способен, а я знаю, на что способен ты. Ты достаточно сообразителен, чтобы встать на нужную сторону.
– Ладно, ладно, хватит твердить одно и то же, – буркнул Джимини. – Мы оба знаем все входы и выходы… – В его голосе вдруг зазвучала почти театральная любезность, когда он полушепотом спросил: – Чем могу помочь, офицер? Как законопослушный гражданин?
Ваймс осторожно вытащил из кармана горшочек. Он действительно был примерно размером с табакерку. Это странное несоответствие поразило Ваймса: в одном кармане он держал драгоценность, скорее всего – вместилище гоблинских соплей, а в другом – собственную маленькую табакерку. Вот будет потеха, если он их перепутает.
Джимини, несомненно, выдал себя, когда увидел горшочек, хотя ему, скорее всего, казалось, что нет. Есть небольшая разница между человеком, который скрывает свои чувства, и человеком, который дает понять, что скрывает свои чувства.
– Ладно, ладно, мистер Ваймс, вы правы. Не будем ходить вокруг да около, мы же старые стражники. Сдаюсь. Я знаю, что это, я недавно видел такую штуку, кстати говоря.
– И?
– Могу назвать вам имя, мистер Ваймс. А почему? Потому что он псих, продажная душа и вдобавок не местный. Зовут Стратфорд, ну или так он сам себя называет. Парень с ножом за пазухой, человек, которого никто не жаждет видеть в своем трактире, прямо скажу. Здесь он нечасто бывает, слава всем богам. Иной раз несколько месяцев пройдет, прежде чем он появится. Не знаю, где он живет, но сопливого сукина сына, с которым он водится, звать Тед Трепет, он служит у молодого лорда Ржава в Заусенце. Его светлость, говорят, крупно зарабатывает на табаке… – тут Джимини замолчал.
Ваймс, несомненно, истолковал это именно так, как хотел собеседник. Трактирщик намекал, что лорд Ржав что-то затевает, и наводил Ваймса на след, чтобы спасти собственную шкуру. Некоторые назвали бы этот поступок гнусным, но Джимини, в конце концов, был бывшим копом. Теперь он пытался найти для Ваймса другую жертву.
– Трепет, он парень простой. Если нужна помощь в каком-нибудь дельце, он охотно постоит на стреме или приберет кости. Когда он не бедокурит, то обычно клеит обои и разводит индюшек на ферме по дороге к Заусенцу. Мимо точно не пройдешь, там здорово воняет, потому что за птицей он совсем не смотрит. По-моему, у него не все дома.
Ваймс ухватился за подсказку.
– Табак?.. Да, мистер Джимини, кажется, здесь у вас пахнет табаком сильнее, чем можно ожидать, и, разумеется, как полицейский я должен в этом разобраться… когда время позволит, – он подмигнул, и Джимини многозначительно кивнул.
Атмосфера слегка разрядилась, и трактирщик сказал:
– Иногда по вечерам ребята приносят сюда бочонок-другой, а потом забирают. Да, конечно, я знаю, что это за табак, но ничего дурного не вижу. И раз уж мы так хорошо друг друга понимаем, мистер Ваймс… я здесь всего три года. Я в курсе, что несколько лет назад тут была какая-то заварушка – может быть, действительно пришибли парочку гоблинов. Но я не спрашивал, не мое дело. Не знаю зачем, не знаю кто – понимаете?
Ваймс заметил, что Джимини взмок как мышь.
Бывают времена, когда требования простой и общепринятой благопристойности отступают во имя высшей цели. Поэтому Ваймс просто улыбнулся и сказал:
– Однажды, мистер Джимини, я приведу сюда одну даму. Думаю, ей будет интересно посмотреть ваше заведение.
Джимини был озадачен, но у него хватило такта ответить:
– Буду с нетерпением ждать, ваша светлость.
– А хочу я сказать вот что, – продолжал Ваймс. – Если в пабе по-прежнему будет висеть голова гоблина, когда я загляну сюда в следующий раз, здесь случится таинственный пожар, ясно? Несомненно, ты не желаешь ссориться с молодым лордом Ржавом и его приятелями, потому что всегда следует ладить с вышестоящими. Я это прекрасно понимаю. А потому по-дружески намекну, что не в твоих интересах делать командора Ваймса своим врагом. Говорю тебе как стражник стражнику.
Джимини, с наигранной бодростью, произнес голосом, источавшим сироп и масло:
– Никто и никогда не говорил, что констебль Джимини не знает, откуда ветер дует. Раз уж вы были так любезны и посетили мое скромное заведение, то, похоже, ветер начал дуть со стороны Ваймса.