— …А как и все дураки, ты усложняешь проблему, — продолжил Витька. — Запомни, с женщиной нужно драться. И чем чаще, тем лучше.
— А я что делаю?! — снова удивился бывший гинеколог.
— Не так, как ты, — Витька потер наморщенный лоб. — Как бы тебе все попроще объяснить? Ну, что бы ты понял…
— Мне попроще не надо, — сказал ветеринар. — Я умный, я и так все пойму.
— Был бы ты умный, работал врачом, а не пауков тут ловил, — снисходительно улыбнулся Витька. — Теперь слушай меня внимательно и ничему не удивляйся. Это будет обычный сеанс шоковой терапии.
— Какой-какой терапии?! — все-таки удивился ветеринар.
— Шоковой. Ничем иным, такого как ты интеллигента, не прошибешь.
На лице Владимира Ивановича появилось заинтересованное выражение. Еще никто и никогда не пытался помочь ему таким экзотическим способом. Кроме государства, разумеется. Но государство только обшаривало карманы и, облегчая их, даже и не пыталось облегчить личную жизнь своих граждан.
Витька сосредоточился. Тема взаимоотношений мужчины и женщины была одной из его самых любимых. Будущий монополист закрыл глаза. Перед его мысленным взором тут же предстало лицо Лены. Женщина усмехалась и корчила высокомерные рожицы. Витька сердито засопел. Шаманская сосредоточенность обещала сделать его «сеанс терапии» похожей на речь прокурора уже в конец ошалевшего от сугубо личной неприязни к подсудимому. Но, как это часто случается, именно крайняя необъективность позволила будущему монополисту заглянуть в самую глубину вселенского вопроса о любви.
Витька вышел в центр комнаты. После небольшой, трагической паузы он воздел руки к потолку и по-театральному ломким и до удивления противным голосом запричитал:
— Ах, любовь!.. Любовь! О, этот великий подарок бездарному человечеству!.. Ты спасешь нас, любовь, ты воскрешаешь нас, любовь!.. Любовь!.. Ты всегда права, ты права даже сейчас, потому что вот этот тупица, — Витькин палец ткнул в сторону Владимира Ивановича. — Готов и дальше ползать перед тобой на брюхе и целовать твои драгоценные пятки, о любовь!..
Бывший гинеколог содрогнулся от ужаса. Ему еще никогда в жизни не приходилось выслушивать столь циничного издевательства над святым чувством, божественное происхождение которого не смели оспаривать даже самые мрачные гении человечества.
Между тем Витька продолжал бесчинствовать.
— Что может быть прекраснее любви? — крикливо вопрошал он потолок. — Ничто!.. Какое чувство может быть выше и сильнее любви, Господи? Что?.. Нет, Господи, я говорю не об импотентах, пьяницах и старых, жадных банкирах. Я имею в виду еще молодых, мало износившихся идиотов в белых халатах… Совершенно правильно, Господи, прекраснее любви нет ничего на этом свете! Но вся беда некоторых из нас состоит в том, что они очень любят сладкое.
Витька замер, посмотрел на ветеринара и строго спросил:
— Ну, что-нибудь понял?
— Нет, — честно признался ошарашенный ветеринар.
— А действует на тебя?
— Еще как!..
— Хорошо. Повторяю еще раз для бестолковых, — Витька снова воздел руки к потолку. — Ах, кайф!.. Кайф! О, этот великий подарок бездарному человечеству! Ты спасаешь нас, кайф, ты воскрешаешь нас, кайф!.. Кайф!.. Кайф, ты всегда прав и прав даже сейчас, потому что этот тупица, — палец Витьки снова ткнул в сторону ветеринара, — готов и сейчас ползать перед тобой на брюхе и целовать твои драгоценные пятки, о кайф! Что может быть прекраснее кайфа?.. Ничто. Господи, какой балдеж может нам заменить кайф?..
Владимир Иванович слабо улыбнулся.
— Я понял, но…
— Ни хрена ты не понял, — оборвал ветеринара Витька. Он подошел к столу и положил перед ним чистый лист бумаги. — Нарисуй мне картину.
— Что-что?!..
— Картину. Только талантливую. Ну, например, что-нибудь покруче «Гибели Помпеи» или «Мадонны с младенцем».
— Я не сумею, — честно признался ветеринар.
— Почему?
— Потому что у меня нет таланта.
— Понятно. Но талант любить свою взбалмошную и веселую женушку у тебя все-таки есть?
Владимир Иванович промолчал. Пауза получилась довольно длинной.
Виноватая улыбка ветеринара стала еще и чуть кислой.
— Ты хочешь сказать, что любовь и этот… Ну… В общем, кайф разные вещи?
— Суть даже не в этом!.. Ты заметил, насколько глупо и бездарно я тебе все объяснял? А теперь попробуй сейчас взглянуть на нас со стороны: два великовозрастных мужика стоят и говорят о любви… Это примерно тоже самое, что обрисовывать на стене контур веселого солнечного зайчика. Сначала его обвожу я, а потом ты… Солнечный зайчик скользит дальше, а на обоях появляется все больше кружков. Нет, конечно, я отлично понимаю, что говорить о любви — это обожаемое хобби нашей интеллигенции, но… — Витька щелкнул пальцами. — Стоит ли при этом терять радостное ощущение жизни? Хотя, конечно, с другой стороны, очень трудно увидеть улыбку на лице ученого интеллигента препарирующего лягушку. В этом типе нет лукавой и веселой радости жизни, понимаешь? Иногда глупой радости, иногда беспричинной, а иногда и просто драчливой… Но именно она и дает смысл жизни.
— Всегда?
Витька загадочно промолчал.
Владимир Иванович задумался. Философский по своему содержанию совет случайного посетителя был вообще-то не плох. Хотя бы потому, что заключал в себе изрядную порцию жизнерадостного цинизма. Но, с дугой стороны, начать перестройку своих отношений с любимой женщиной зная, что она в любой момент может хлопнуть дверью, было крайне не простым делом.
— Поздно! — дрогнувшим голосом сказал Владимир Иванович.
Витька не спеша закурил.
— Кстати, моя жена тоже разводиться собирается.
В грустных глазах ветеринара появилась надежда.
— А ты что?
Владимир Иванович даже не поинтересовался как относится Витька к своей супруге. Он находился самом отчаянном положении и искренне полагал, что все мужья обожают своих жен. По крайней мере, в данный момент.
— Я?.. — Витька задумчиво смотрел на колечки дыма. — Слушай, давай немного прервемся. Сейчас мы займемся моими проблемами.
— А потом вернемся к моим? — жадно спросил Владимир Иванович.
— Конечно.
Ветеринар легко согласился. Чужие проблемы в сравнении с собственными, казались ему сущим пустяком.
Прежде, чем приступить к существу вопроса Витька предупредил:
— Вовка, только ты не удивляйся. Хорошо?
— Это будет трудно, но попробую, — улыбнулся ветеринар. — Вы умный, но очень добрый человек. Сегодня эти два качества очень редко сочетаются в людях. Впрочем, ладно!.. Спрашивай, Витя.
— Видишь ли, в чем дело… — Витька провел пальцем по лакированной поверхности стола. Палец замер, а потом выписал замысловатую кривую. — Мне нужно осмотреть всех городских кошек.