Витька снова и очень осторожно покосился в сторону толстяка. Тот держал книгу слишком близко к столу. Названия не было видно.
Мнимый больной перевел взгляд на потолок. Сам Витька читал не очень много, предпочитая классику самых различных жанров. Все сиюминутное, остро модное и написанное на грани эксперимента над наивным читателем он не любил. Психологический, исторический или даже эротический бестселлер, нарушающий древнекитайский постулат «Ты придумал мысль? Сейчас же высмей ее!» вызывал у Витьки острое чувство неприятия. Хотя, следует отметить, что его протест не заходил слишком далеко. Витька бережно хранил все нелюбимые книги. Страсть к обличению различных «правд», рисующих мир в сюрреалистических, неживых красках, уживалась в Витьке рядом с вселенской веротерпимостью. Впрочем, сам Витька объяснял такой факт довольно просто: он коллекционировал человеческую глупость и мир, лишенный этой «добродетели», казался ему скучным.
В коридоре, поскрипывая колесиками, проехала медицинская каталка. На ней лежал больной и рассказывал медсестре анекдот про забывчивого пьяницу.
Иван Кругликов оторвал взгляд от книги и улыбнулся.
— Что читаете? — как бы между прочим, но торопливо спросил Витька.
— Сборник анекдотов, — продолжая улыбаться, ответил толстяк.
— Интересуетесь анекдотами?
— Да, это мое хобби. И вообще, — Иван Кругликов снял очки и потер ладонями глаза. — Я хотел бы издать книгу с лучшими из них. — Он постучал дужкой очков по обложке книги. — Это не совсем то, много лишнего и мало действительно смешного.
В глазах мнимого больного вспыхнул хищный огонек.
— Хотите, я вам помогу? — спросил он.
Босоногий мужчина на койке заворочался и тяжело вздохнул.
— Давайте, — охотно согласился толстяк.
За двадцать минут Витька рассказал шестьдесят два анекдота. Пятьдесят девять из них Иван Кругликов знал и выслушал их с дежурной улыбкой. Три оставшихся он счел откровенно пошлыми.
У Витьки сжалось сердце. Он впервые в жизни встречал человека, обладающего почти энциклопедическим знанием анекдотов. Журналист потерял к Витьке всякий интерес. Он вежливо поблагодарил его и направился в курилку.
Растерявшийся Витька догнал толстяка в конце коридора.
— Я еще много анекдотов знаю, — заверил он.
— Очень хорошо, — мягко улыбаясь, согласился Кругликов.
Витька почувствовал, что теряет лицо. А, кроме того, толстенькая и аппетитная жертва ускользала прямо на глазах. Витька был готов схватить журналиста за шиворот и приступить к изложению очередной серии анекдотов тут же, в коридоре. Только огромным усилием воли будущий монополист сумел сдержать себя и опустил уже было поднятую вверх руку.
— Я вам потом расскажу, — сказал он в спину удалявшегося толстяка.
— Хорошо, — прохладно согласился тот.
Витька вернулся в палату.
Босоногий мужчина сидел на кровати и пил пиво из горлышка бутылки. У него было горестное лицо человека недавно понесшего тяжелую утрату.
— Бесполезно все, — сказал мужчина, оторвавшись от бутылки. — Я уже пробовал.
— Что пробовал? — притворно удивился Витька.
— Анекдоты ему рассказывать, — босоногий отхлебнул из бутылки. — Тебя как зовут?
— Виктор.
— А меня Гена. Третий день тут прохлаждаюсь.
— Ты бизнесмен, что ли?
— Ага. У меня два кондитерских цеха простаивают. Рекламы нет — сбыта нет. А если я буду покупать рекламу по официальным расценкам, я останусь даже без этой пижамы, — босоногий Гена погладил себя по груди. — А у тебя какие проблемы?
У Гены был умный взгляд и Витька понял, что притворяться бесполезно.
— У меня другое, — уклончиво ответил он. — Можно сказать ноу-хау. Но без рекламы дело тоже стоит на месте.
Гена кивнул.
— Если ноу-хау, то можешь ничего не объяснять. Понимаю, что секрет. С тортами, конечно, проще. Но торт нужно продать в течение сорока четырех часов или потом придется выбросить. Неделю назад на территорию моего цеха свалился маленький метеорит. Пробил крышу, подлец, и угодил в котел с тестом. Я думал, Кругликов клюнет на это… — Гена ударил кулаком по открытой ладони. — Мне же нужен ажиотажный спрос! Понимаешь? Я Ване Кругликову все армянское радио рассказал. За неделю восемнадцать машинописных листов выучил. Чуть с ума не сошел.
— Ну и как?
— Он мне добавил еще листа на три, — Гена положил ногу на ногу и с озабоченным видом потрогал пятку. — Раньше у меня ничего никогда не болело. А теперь почему-то пятки ноют. Может это от нервов, а?
До возвращения Ивана Кругликова мужчины успели обменяться возможными планами действий. Но ни один из них не казался им достаточно убедительным.
— К Ване невозможно влезть в душу, — жаловался Гена. — Слишком уж многие пытались сделать это. Кроме того, он специалист в своем деле и чувствует выдумку за версту.
Гена поведал грустную историю о том, как обманутый простодушной внешностью Вани Кругликова, он попытался выдать заурядный метеорит, за обломок корабля пришельцев.
— Бес-по-лез-но! — по слогам завершил Гена свой рассказ.
— Он женат? — на всякий случай поинтересовался Витька.
— Нет. Но я уже думал о роковой красотке. Она обойдется мне дороже рекламы. — Гена достал из-под кровати пару бутылок пива и протянул одну Витьке. — Угощайся. Без пива в этом каше-молочном заведении можно рехнуться от скуки.
Вернувшийся в палату Иван Кругликов застал своих соседей лежащими на кроватях. Оба разглядывали потолок и сосредоточенно морщили лбы.
— О чем размышляете, граждане? — весело спросил журналист.
Гена приподнялся на локте.
— Слышь, Вань, вопрос армянского радио: что может быть общего между двумя совершено различными женщинами?
— Мужчина, — быстро ответил толстяк.
— Винтовка рождает власть. Что может быть хуже?
— Хуже, когда она рожает двойню.
— Вань, ты — профессор! — в широко раскрытых глазах Гены появились слезы отчаяния. — Я эти вопросы сам сегодня придумал. Только у меня ответы на них хуже твоих.
Толстяк пожал плечами.
— Извини, я шесть лет был капитаном команды КВН.
Гена лег, отвернулся к стене и обиженно засопел.
Витька припомнил свои прежние издевательства над журналистом. Он вдруг почувствовал себя первоклассником, попавшим на академическую вечеринку.
Ночью Витька долго не мог уснуть. Он злился. Готовая к триумфальному финишу предпродажная подготовка стояла без движения. Все прошлые удачи, усилия и страдания шли к черту. Иван Кругликов, журналист, продюсер и бывший кавээнщик ни за что не воспринял бы всерьез рассказ о необычных кошках изложенный ему не интересным человеком.