— С чего бы это? Так не делают!

— Чего не делают? Вам никогда не предлагают помощь или вы никогда и ни от кого помощи не принимаете?

О боже, я краснею. Хватаю блузку, накидываю на плечи.

— Я все равно уже собралась уходить.

— Я тоже, — говорит он.

Сидим и не двигаемся с места. И только сердце несется вскачь.

Он прекрасен, а я красотой не отличаюсь. Он хищник. Бабник. Скользкий тип — в этом нет ни малейшего сомнения. В Аррасе никто к вам так не обратится, ни один мужчина не посмеет и словечка вам сказать, заранее не узнав, замужем вы или нет. Не выяснив, одиноки вы или у вас кто-то есть. Он не такой. Он входит без стука. Толкает дверь плечом. Вставляет ногу в щель. И мне это нравится.

Хочу подняться. Он уже стоит. Протягивает мне руку. Опираюсь — принимаю помощь. Чувствую тепло, идущее от его загорелой кожи с грязно-белыми разводами от соли, и отпускаю его руку.

Мы покидаем пляж. Идем по Английской набережной. Нас разделяет всего какой-нибудь метр. Когда мы оказываемся напротив «Негреско», [34] он берет меня за локоть и, как слепую, переводит на ту сторону. У меня приятно кружится голова. Я надолго закрываю глаза, полностью отдаюсь на его волю. Мы входим в гостиницу. У меня снова начинает отчаянно колотиться сердце. Я теряю рассудок. Что на меня нашло? Уж не собираюсь ли я переспать с незнакомым мужчиной? Совсем спятила.

Но его улыбка меня успокаивает. И голос.

— Нам сюда. Выпьем чаю.

Заказывает мне и себе «О-Пи». [35]

— «Орандж-Пеко» — легкий цейлонский чай, его особенно приятно пить во второй половине дня. А вы бывали на Цейлоне?

Хихикаю. Опускаю глаза. Мне пятнадцать лет. Провинциальная дурочка.

— Это остров в Индийском океане менее чем в пятидесяти километрах от Индии. Теперь он называется Шри-Ланка. Цейлон переименовали в семьдесят втором, когда…

— Вы зачем это делаете? — перебиваю я.

Он осторожно ставит чашку на блюдце, берет в ладони, как в гнездышко, мое лицо.

— Я только что видел вас на пляже, видел со спины, и меня взволновало одиночество, которым дышало все ваше тело.

До чего же он красивый — прямо Витторио Гассман в «Запахе женщины».

И я опять закрываю глаза, я тянусь к нему лицом, ищу губами его губы, нахожу… Такой редкий, такой неожиданный поцелуй — теплый поцелуй со вкусом Индийского океана. Поцелуй, который длится и длится, поцелуй, которым мы рассказываем друг другу все, рассказываем о том, чего не хватает мне, и о том, чего хочется ему, от чего страдаю я и чего ждет не дождется он… Поцелуй, который уносит меня на небо и становится моей местью, в нем соединяются все поцелуи, что мне не достались: поцелуй пятиклассника Фабьена Дерома, поцелуй робкого партнера, с которым мы топтались в медленном танце под «Бабье лето», и Филиппа де Гуверна, к которому я так и не решилась подойти, и Солаля, и прекрасного принца на белом коне, и Джони Деппа, и Кевина Костнера до того, как он вырастил волосы на своей лысине, — все поцелуи, о каких только могут мечтать девушки, все поцелуи, какие были до поцелуев Жослена Гербетта.

Я отрываюсь от губ незнакомца и мягко его отталкиваю.

— Нет, — шепчу я.

Он не настаивает, но опускает в мою сумку визитную карточку с номером своего телефона.

Если, видя всего-навсего мою спину, этот человек способен читать у меня в душе, то теперь, глядя мне в глаза, он знает, как я боюсь себя самой.

Я верная жена. Злобная ярость Жо — недостаточное основание. Мое одиночество — недостаточное основание.

На следующий день я вернулась в Аррас. Жо к тому времени успокоился. Дети приготовили горячие сандвичи с сыром и ветчиной и взяли в видеопрокате «Звуки музыки». [36]

Только ведь ничего никогда не бывает просто.

~~~

После статьи в местной газете все в городе как с ума посходили.

У меня в лавке с утра до вечера не протолкнуться, мой блог посещают одиннадцать тысяч человек в день, в нашем интернет-магазинчике ежедневно делают больше сорока заказов. Люди толпами просятся ко мне на работу, каждое утро получаю штук тридцать резюме. Телефон звонит не умолкая: меня просят вести занятия то по шитью в школах, то по вышивке в больницах. Богадельня уговаривает открыть у них курсы вязания: что-нибудь несложное — шарфы, носки. Детское онкологическое отделение в медицинском центре просит вязать для них веселые шапочки, а иногда — перчатки с двумя или тремя пальцами.

Мадо завалена работой, не знает, за что раньше хвататься, но она подсела на антидепрессанты, а если я начинаю беспокоиться, что это из-за перегрузок, отвечает с нервным смехом, от которого у нее кривится рот: Жо, если я остановлюсь, я свалюсь, а если я свалюсь, рухнет все, и потому не надо меня останавливать, вы лучше подталкивайте меня, Жо, прошу вас, ну пожалуйста, подталкивайте меня, — и обещает сходить к доктору Карону, есть больше лосося, держаться…

Жо по вечерам повторяет со мной правила изготовления полуфабрикатов и принцип устройства сети предприятий по производству, транспортировке и продаже замороженных продуктов — все это ему надо вызубрить, чтобы сдать экзамен на старшего мастера. «„Быстрозамороженные продукты“ — это продукты, подвергнутые процессу так называемого быстрого замораживания, при котором зона максимальной кристаллизации проходится настолько быстро, насколько это необходимо, в результате чего температура продукта — после термической стабилизации — постоянно поддерживается на уровне минус 18 градусов по Цельсию или ниже этой температуры… Быстрому замораживанию следует без промедления подвергать при помощи соответствующего технического оборудования качественные продукты, изготовленные в соответствии со всеми требованиями… В качестве жидких холодильных агентов допустимы только воздух, азот и углекислый газ, отвечающие специфическим критериям чистоты…»