– У тебя отвратительные манеры, – сухо произнесла эльфийка. – Ты находишься не в лесу, а на торжественном приеме. Потрудись запомнить несколько простейших правил хорошего тона. Мясо ни в коем случае нельзя брать всей рукой – только тремя пальцами…
– Это для пятипалых, – перебил я. – А у меня на руке семь пальцев. Мне как?
– Точно так же. Только тремя пальцами. Нельзя погружать руки в мясо. Нельзя подносить мясо ко рту обеими руками – только одной.
– А остальные пять пусть прохлаждаются?
– Да. Не забывай о манерах. И вообще, воспитанный человек надевает за едой перчатки – руки останутся чистыми и не будут обожжены горячими кусками. К сожалению, к тебе это неприменимо…
Я покосился в ее тарелку. Да, сама Аурэлиэль ест в перчатках. Как уже говорилось, вилок здешние правила застольного поведения не предусматривают, а ложкой едят исключительно жидкие блюда. Эльфийка сейчас кушает салат – берет понемножку тремя пальчиками и чопорно отправляет в рот.
А вот я в перчатках есть не могу. По той причине, что человеческие перчатки на меня не налезают.
Если быть совсем точным, то все-таки налезают, я их несколько раз носил. Только мне в них ужасно неудобно, ибо пальцев целых семь. Примерно как человеку в варежках. Пробовали когда-нибудь ковырять мясо в варежках?
Подали вареных омаров. Я радостно осклабился и тут же отправил первого из них в пасть. Целиком.
Раздался сильный хруст. Во все стороны полетели осколки панциря. Аурэлиэль жалобно всхлипнула и прошипела, беспокойно оглядываясь по сторонам:
– Их же сначала разламывать нужно, столовым ножом! Ну почему ты меня все время позоришь?!
– Извини, – пробурчал я, не переставая чавкать. – Тут ножи больно уж неудобные – фиг что разломишь. Вот почему у них кончик закругленный? Неудобно же.
– Потому что еще совсем недавно специальных столовых ножей вообще не существовало. За едой пользовались теми же, что и в повседневной жизни. Практически каждый носил на поясе нож – для всевозможных целей. В качестве зубочистки тоже использовали заостренный кончик ножа. Но шестьдесят лет назад один человеческий кардинал посчитал ковыряние ножом в зубах нарушением приличий и распорядился кончик закруглить. С тех пор за столом пользуются исключительно такими. Это правила этикета!
– Ладно, я все понял. Но у меня есть один важный вопрос.
– Какой?
– Ты свой бифштекс есть будешь? Если нет – можно, я съем?
Конечно же, Аурэлиэль отдала бифштекс без возражений, даже с облегчением. Довольно странно, что здешние официанты допустили такой просчет – подали эльфу мясо. Уж кажется, должны бы знать, что эти остроухие поголовно травоядны. А бедняжка Аурэлиэль просто не смогла отказаться от поданного блюда – это тоже было бы вопиющим нарушением этикета.
– Мясо не проварено, – задумчиво произнес я, поглощенный размышлениями.
– Ты ешь салфетку, – вежливо сообщила эльфийка.
Ах да, точно. Ошибся слегонца. Это серьезная проблема – когда отсутствует осязание. Ориентироваться на ощупь для меня невозможно – без зрения или Направления не могу точно сказать, к чему прикасаюсь. Что обычная бумага, что наждачная – на ощупь они для меня совершенно одинаковые.
– Икра черная!.. – облизнулся я, сгребая икру с тарелки. – Икра красная!.. О! Заморская икра, баклажанная!..
– Не лезь в мою тарелку, – снова ударила меня по руке Аурэлиэль. – Лазить по чужим тарелкам некультурно.
Я разочарованно подвигал пальцами. Всю баклажанную икру захватили эльфы – они ее просто обожают. Зато черную с красной не едят совсем. И желтую тоже не едят – на столе и такая есть.
– Все же ты отвратителен, – заметила Аурэлиэль, глядя, как я уплетаю. – Задумывался ли ты над тем, что каждая пожираемая тобой икринка – зародыш большой рыбы? Съев всего лишь ложку икры, ты единым глотком уничтожаешь целую рыбью стаю.
– Да, расточительно, – не мог не признать я. – Ну так люди тоже едят икру.
– Люди подобны малым детям, что испражняются прямо под себя, – вздохнула эльфийка. – Когда-нибудь они доиграются. Однажды эти краткоживущие поймут, что кладовые природы не бездонны, но будет уже поздно.
Тут с ней не поспоришь. Я видел миры, где люди довели экологию до абсолютно нефункционального состояния. На моей родной Земле с этим пока что относительно терпимо, но это только пока что.
В этом отношении нам и в самом деле не мешало бы поучиться у эльфов. Поскольку эти остроухие живут тысячи лет, они кровно заинтересованы в сбережении окружающей среды. Среднестатистическому человеку в большинстве случаев наплевать, что там будет с планетой через сто лет. Он до этого времени не доживет, дети тоже вряд ли, а правнуки пусть сами о себе заботятся.
Но для эльфа сто лет – не такой уж большой срок. И ему совершенно не хочется через век-другой сидеть по уши в грязи. Поэтому они в большинстве своем придерживаются максимально консервативного образа жизни, стараясь ничего не менять и не портить.
Зато гоблины в этом отношении даже хуже людей. Я однажды был в мире, населенном гоблинами. Вся планета – как гигантская помойка…
– Как тебе по вкусу наше угощение, гайнике одгя? – обратился ко мне сосед по столу. – Не пгавда ри, весьма утонченный вкус имеют некотогые брюда? Особенно советую попгобовать вот этих ггибочков – пгосто пгересть что такое, завегяю тебя!
Я дернул кистью, выражая согласие с мнением кардинала Щубута. Грибочки и в самом деле замечательные. А как гарнир к нежнейшему оленьему бифштексу – вообще объедение.
– Пгошу угощаться без стеснения, – довольно покивал Щубут. – Икогка тоже весьма хогоша. Я рично отвечаю за качество брюд. Нет сгеди них ничего недостойного и прохо пгиготовренного.
Я снова дернул кистью, с некоторым трудом воспринимая слова собеседника. Кардинал Щубут Дх’амКа’едзи – гном. В Ватикане всего три кардинала, не принадлежащих к людскому племени, и один из них – преподобный Щубут.
Говорит он с заметным акцентом – не совсем правильно расставляет слова в предложениях, очень сильно давит на шипящие, звук «р» произносит как «г», а «л» – как «р». Не совсем понимаю, как у него это сочетается.
В Италии этого мира довольно много гномов. Их земли расположены буквально по соседству, в Альпах. Никакой Швейцарии нет и в помине – вместо Цюриха и Женевы в недрах таятся подгорные города Эльбрандт и Лясси Лянель. Две гномские столицы.
В отличие от прочих народов, гномов не так уж беспокоит расовая дискриминация – их мало интересует поверхность, а людей мало интересуют пещеры. Однако на торговле это отразилось не самым лучшим образом.
Именно поэтому среди низкорослого народца в последнее время становится все больше христиан. Любовь к деньгам гномы впитывают с молоком матери. Во всех крупнейших городах Европы размещены их банкирские дома. Ростовщичество и ювелирное дело – в этом гномы действительно понимают толк.