Пили первенец с яблочным соком. Крепкая вкусная водка. Чистый самогон.
Эти двое немолодых людей видели разные страны, жили в ночлежках и роскошных отелях, попутчики их, в основном, легли в сырую землю на разных континентах, а они вот вышли из игры, точнее, спаслись от своего игроцкого счастья. Только вот Родину потеряли на неопределенно долгое время, а, может быть, навсегда… Надеяться всегда нужно на лучшее. Пес, со своей способностью к выживанию, на уровне рефлекса выбрал имя для Арины интуитивно. Анжела. Временное имя. Псевдоним. Для окружающих и таможен. И когда подъезжал в первый раз к этому порту, то, увидев, как называется кабачок возле зала ожидания, просиял. Он снова угадал…
— Поешь чего-нибудь, — предложил Пес.
— Пожалуй. Ягненка скушаю. Как он здесь?
— Возьми лучше кебаб.
— А ты?
— Я ничего не буду. Или потом. Долго еще?
— Поешь. Пьешь… Потом ехать.
— Доеду.
— Ты же не один.
— Пожалуй, мне тоже кебаб. Проверено. Только салата не бери никакого. У меня пока греческий салат из ушей лезет. Авитаминоза не случится.
Они вспомнили другое лето и непрекращающийся, нудный, гнусный дождь. Было это в Скандинавии. Тогда им пришлось просидеть в баре долго, один ждет, второй прикрывает. Бармен ставил кассету с популярной тогда песней «Анжела» весь вечер. Тогда все были пьяные — и посетители, и бармен — только вот им нельзя было напиваться, потому что предстояла работа. Но ничего не произошло тогда. Никто не пришел. Так же вот были опущены в стекляшке шторы. Было да прошло. Зажило шрамами, как вот этот, на кулаке его товарища…
Было дело у них и в Америке. Америка — это не Соединенные Штаты. Стран там много. В Колумбии они едва не подохли. Но выкрутились. Что это за жизнь такая была? Что за череда дел и забот? Что за люди отправились в ад или рай? Независимый наблюдатель и судья все учтет и прикинет. Только сдается им, что не будет пощады.
— А я вот так один и остался, — сказал тот, что со шрамом на правом кулаке.
— Не бреши. Ты был — парень на загляденье. Наверное, наплодил мулатов и негритят.
— Двенадцать негритят. По одному на каждый месяц. Нет. Я уверен.
— Никогда нельзя быть ни в чем уверенным. Только в прикрытии.
— Ты прав.
— У нас визы кончаются завтра.
— Успеем.
— Уверен?
— Да просто ты болтаешь, а не заметил того, что объявили борт. Он сел.
— Да нет. Только объявили задержку.
Так и вышло.
— Куда потом? — спросил человек со шрамом на кулаке.
— В горы. Есть один курортик. В Сербии.
— А потом?
— Потом вернемся в Улцинь.
— А потом?
— Задержимся там, примерно, на годик. Заезжай.
— Обязательно.
— Мне снега что-то захотелось. Думаю на гору подняться. На фуникулере.
— Хорошая мысль. Только пей поменьше. Отвыкай.
— Попробую. Тихо…
Это снова заработали двигатели чудесных крылатых машин. Что может быть прекрасней взлетающего лайнера? Он представил себе Сашу Болотникова. Как он тянет гайки на АН-24, как проверяет движок, гидравлику, электрику… Винтокрылая мечта. Хочется сказать: «Все еще вернется, товарищ!». Только этого вот уже не будет. Новые технари пойдут к новому борту. В новой стране. Маленькая она будет, поначалу. Непривычно в такой будет жить. Потом покатит, двинется. От моря до моря… Чуть-чуть перетерпеть. Лет так двадцать. Предположительно. «Любви, надежды, тихой славы, недолго тешил нас обман…»
Он однажды в своем каргопольском детстве был на Хижгоре. В ста метрах озеро, по которому можно теоретически добраться до Белого моря. Слева озеро, по которому можно попасть в Балтийское. И никак они не соединены. Вот этим и займемся, по возвращении. И церковь там красивая. Вот и начнем, помолясь.
Наконец объявили их борт. И тут он стал опасаться, что не узнает ее. А если узнает, то поймет, что ошибался жестоко и некрасиво.
Они вышли из бара. Пес направился к такси. Выбрал водителя повеселее, с круглой славянской рожей. Чтобы в пути балагурил. Друг его будет прикрывать на втором моторе, сзади. Береженого бог бережет.
Когда, через двадцать минут из терминала вышла Арина со спутником, и он узнал и ощутил ее всю мгновенно, приближающуюся, похорошевшую, он попросил вслух:
— Прости!
Ангелу было тяжело. Он из последних сил хранил этого человека — душу его и плоть. И чтобы хоть чуть-чуть стало легче выполнять эту работу, он решил укрыть Пса и девочку куполом. Это было против правил, но он сделал это. Купол из тончайшего горного хрусталя. Такого тонкого, что увидеть его было невозможно. Не говоря о том, чтобы почувствовать. Небесная технология. Теперь все зависело от самого человека еще в большей мере, ибо он отвечал и за своего ангела. Если бы купол рухнул, оба погибли бы под обломками. У девочки еще оставались шансы. А Черная Рожа теперь мог только наблюдать за происходящим. Он уже никогда не сможет нарушить ночной покой Пса.
Черная Рожа попробовал, было, заговорить с ангелом, но тот сделал вид, что внимательно изучает учебник по горному делу, и не ответил…