— Ты ведь старше меня, не так ли? — спросил он.
— Это что еще за вопрос? — рассмеялась она. — Да, Конрад, я ровно на год тебя старше. Мне сорок два.
— Я так и подумал.
Он по-прежнему изучал ее с предельным вниманием, взгляд его скользил по ее лицу, шее и плечам. Анна почувствовала, что краснеет.
— У тебя, наверное, просто замечательно идут дела? — спросила она. Ведь лучше тебя во всем городе нет врача?
Он наклонил голову набок, так что ухо едва не коснулось плеча. Эта его манера Анне всегда нравилась.
— Замечательно? — переспросил он. — В наше время у любого врача в большом городе дела могут идти замечательно — я имею в виду, в финансовом отношении. Но вот действительно ли я первоклассный специалист — это другое дело. Мне остается только надеяться и молиться, что это так.
Подали напитки, и Конрад поднял свой бокал и произнес:
— Добро пожаловать в Даллас, Анна. Я так рад, что ты мне позвонила. Приятно снова тебя увидеть.
— И мне приятно тебя увидеть, Конрад, — сказала она, и это была правда.
Он взглянул на ее бокал. Она сразу же сделала большой глоток, и бокал наполовину опустел.
— Ты предпочитаешь джин водке? — спросил он.
— Да, — ответила она.
— Тебе нужно изменить свой вкус.
— Почему?
— Джин вреден для женщин.
— Вот как?
— И даже очень.
— Наверняка он вреден и для мужчин, — сказала она.
— По правде говоря, нет. Для мужчин он не так вреден, как для женщин.
— А почему он вреден для женщин?
— Да просто так, — ответил он. — Просто они так устроены. Чем ты занимаешься, Анна? И что привело тебя в Даллас? Расскажи мне о себе.
— Почему джин вреден для женщин? — улыбаясь, спросила она.
Он улыбнулся ей в ответ и покачал головой, но не ответил.
— Говори же, — настаивала она.
— Нет, оставим это.
— Нехорошо недоговаривать, — сказала она. — Это нечестно.
Помолчав, он произнес:
— Что ж, если ты действительно хочешь знать, в джине содержится определенное количество масла, которое выжимают из ягод можжевельника. Это делается для того, чтобы придать напитку особый вкус.
— И что же это масло делает в организме?
— Много чего.
— Например?
— Нечто ужасное.
— Конрад, не смущайся. Я уже взрослый человек.
Это был все тот же Конрад, подумала она, все такой же застенчивый, щепетильный и скромный, как и раньше. Этим он ей и нравился.
— Если этот напиток и правда делает нечто ужасное в моем организме, сказала она, — то с твоей стороны нехорошо не говорить мне, что это такое.
Он слегка подергал мочку левого уха большим и указательным пальцами правой руки. Потом сказал:
— Видишь ли, все дело в том, Анна, что можжевеловое масло непосредственно воздействует на матку.
— Ну уж ты скажешь!
— Я не шучу.
— Чепуха, — сказала Анна. — Бабьи сказки.
— Боюсь, что это не так.
— Ты, наверное, имеешь в виду беременных женщин.
— Я имею в виду всех женщин, Анна.
Он перестал улыбаться и говорил вполне серьезно. Похоже, его тревожило ее здоровье.
— В какой области ты специализируешься? — спросила она. — В какой области медицины? Ты мне так и не сказал.
— Гинекология и акушерство.
— Ага!
— И давно ты пьешь джин? — спросил он.
— О, лет двадцать, — ответила Анна.
— Помногу?
— Ради Бога, Конрад, перестань беспокоиться о моем здоровье. Пожалуйста, я бы хотела еще один мартини.
— Разумеется.
Он подозвал официанта и сказал:
— Один мартини с водкой.
— Нет, — сказала Анна, — с джином.
Он вздохнул, покачал головой и произнес:
— Нынче не прислушиваются к советам своего врача.
— Ты не мой врач.
— Это так, — согласился он. — Но я твой друг.
— Поговорим лучше о твоей жене, — сказала Анна. — Она такая же красивая, как и раньше?
Он помолчал какое-то время, потом ответил:
— По правде говоря, мы разведены.
— Быть не может!
— Наш союз просуществовал целых два года. Но потребовалось много усилий, чтобы сохранить его даже на такое время.
Анну это почему-то глубоко потрясло.
— Но она же была такой прекрасной девушкой, — сказала она. — Что же произошло?
— Все произошло, все, что только может быть плохого.
— А как же ребенок?
— Она забрала его. Женщины всегда так делают.
В голосе его прозвучала горечь.
— Она увезла его к себе в Нью-Йорк… Он приезжает повидаться со мной раз в год, летом. Ему сейчас двадцать лет. Он учится в Принстоне.
— Хороший мальчик?
— Замечательный, — сказал Конрад. — Но я его почти совсем не знаю. Все это не очень-то весело.
— И ты так больше и не женился?
— Нет. Но хватит обо мне. Поговорим о тебе.
Он начал медленно и осторожно подталкивать ее к разговору о здоровье и о том, что ей пришлось пережить после смерти Эда. Она поймала себя на том, что без смущения говорит с ним обо всем.
— Но что же заставляет твоего врача думать, будто ты не совсем выздоровела? — спросил он. — Ты мне не кажешься человеком, который собирается покончить с собой.
— Я тоже думаю, что не способна на это. Хотя временами — не часто, имей в виду, а только иногда, когда я впадаю в депрессию, — у меня возникает чувство, что покончить счеты с жизнью было бы не так уж и сложно.
— Что с тобой в таких случаях происходит?
— Я направляюсь к ванной, где есть полочка.
— А что там у тебя?
— Ничего особенного. Обыкновенный прибор, который есть у всякой женщины, чтобы сбривать волосы на ногах.
— Понятно.
Конрад какое-то время внимательно всматривался в ее лицо, потом спросил:
— Именно такое у тебя было состояние, когда ты мне позвонила?
— Не совсем. Но я думала об Эде. А это всегда немного рискованно.
— Я рад, что ты позвонила.
— Я тоже рада, — сказала она.