Хейз не мог понять, почему Хокс не пускает его и не ведет себя, как подобает проповеднику, увидевшему душу, которую считает заблудшей. Он снова и снова пытался пробраться в комнату: окно, в которое можно было бы залезть, тоже заперто, шторы задернуты. Хейз хотел посмотреть, если удастся, что скрывается за темными очками Хокса.
Всякий раз, когда Хейз подходил к двери, из комнаты, которую тут же запирали, выходила девочка, и отделаться от нее уже было невозможно. Она либо спускалась с ним к машине, забиралась туда и отравляла ему поездки, либо шла в его комнату и усаживалась там. Он больше не собирался совращать ее и теперь сам пытался от нее спастись. Однажды вечером она появилась в его комнате, когда он уже лег спать. Она была в волочащейся по полу длинной ночной рубашке и несла свечу в стаканчике. Хейз проснулся, когда она уже залезала к нему в постель. Он тут же выскочил из-под одеяла на середину комнаты.
— Чего тебе нужно?
Она не ответила — только ухмылка блеснула в пламени свечи. С минуту он разглядывал ее, потом схватил стул и поднял так, словно собрался треснуть ее по голове. Девочка исчезла, помедлив лишь долю секунды. Его дверь не запиралась, так что, прежде чем снова лечь, он поставил стул под дверную ручку.
— Ничего не выходит,— сказала она, вернувшись в свою комнату. — Он чуть не прибил меня стулом.
— Через пару дней я уеду, — сказал Хокс. — Советую тебе поторопиться, если не хочешь умереть с голоду, когда меня не будет.
Он был пьян, но говорил вполне серьезно.
Все шло совсем не так, как планировал Хейз. Он проповедовал каждый вечер, но по-прежнему оставался единственным членом Церкви Без Христа. Он жаждал найти последователей, чтобы продемонстрировать слепому свою силу, но ни один человек не присоединился к его учению. Однажды последователь появился, но вскоре выяснилось, что это ошибка. Парень лет шестнадцати хотел найти себе провожатого для похода в публичный дом, в котором ни разу не был. Он знал, где находится бордель, но боялся идти туда без опытного человека. Услышав Хейза, он слонялся вокруг, дожидаясь, пока тот закончить проповедь, а потом пригласил его сходить вместе. Но когда они вышли из борделя, и Хейз предложил ему стать членом Церкви Без Христа, более того — учеником, апостолом, — мальчик извинился и сказал, что не может присоединиться к церкви, потому что он — бывший католик. Он сказал, что они только что совершили смертный грех, и если не раскаются, после смерти их ожидают вечные муки, и они никогда не увидят Бога. В борделе Хейзу понравилось гораздо меньше, чем мальчику,— зря только потерял половину вечера. Он стал кричать, что ни греха, ни Страшного суда нет, но мальчик пожал плечами и спросил, не хочет ли Хейз пойти с ним завтра опять.
Верь Хейз в молитвы, он стал бы просить небеса, чтобы те послали ученика, но молиться он не мог и просто беспокоился. И все же через два дня после случая с мальчиком ученик появился.
Вечером Хейз проповедовал перед четырьмя разными кинотеатрами и всякий раз среди слушателей замечал одно и то же улыбающееся лицо — пухлого курчавого блондина с пышными бачками. Черный костюм с серебристой полоской, сдвинутая на затылок широкополая белая шляпа и черные ботинки на босу ногу делали его похожим на проповедника, подавшегося в ковбои, или на ковбоя, ставшего могильщиком. Он не был хорош собой, и улыбка честного человека подходила к его лицу, как искусственная челюсть.
Каждый раз, когда Хейз смотрел на него, человек подмигивал.
У кинотеатра, где он проповедовал в последний раз, кроме этого человека его слушали еще трое.
— Нужна ли вам правда, люди? — вопрошал Хейз. -Единственный путь к правде лежит через богохульство, но волнует ли это вас? Вникнете вы в мои слова или уйдете прочь, как другие?
Его слушали двое мужчин и женщина, державшая на плече младенца с кошачьей мордочкой. Женщина смотрела на Хейза, словно на ярмарочного клоуна.
— Ладно, пошли, — сказала она, — он вроде закончил. Пора нам. — Она повернулась, мужчины двинулись за ней.
— Идите, — крикнул Хейз им вслед, — но помните, что правда на дороге не валяется.
Блондин сорвался с места и подмигнул Хейзу, дернув его за штанину.
— Вернитесь, люди, — крикнул блондин. — Я расскажу вам о себе.
Женщина обернулась, и он улыбнулся ей так, словно очарован ее красотой. У женщины было квадратное красное лицо; видно было, что она недавно сделала прическу.
— Жаль, нет у меня с собой гитары, — сказал незнакомец, — под хорошую музыку приятней говорить. А когда мы толкуем про Иисуса, немножко музыки не помешает, правда, друзья?
Он посмотрел на двух мужчин, будто пытался снискать их одобрение. Они были в черных костюмах и коричневых фетровых шляпах — похоже, братья, старший и младший.
— Слушайте, друзья,— сказал ученик заговорщицким тоном,— если бы вы видели меня два месяца назад, до того, как я встретил Учителя, вы бы меня не узнали. У меня не было ни одного друга. Представляете, что значит совсем не иметь друзей?
— Это значит, что никто не всадит тебе нож в спину, когда ты отвернешься, — почти не разжимая губ, произнес тот, что был постарше.
— Друг, ты сказал потрясающую вещь, — продолжал ученик. — Если бы у нас было время, я бы попросил тебя повторить это еще раз, чтобы все слышали. — Закончился сеанс, люди стали выходить из кинотеатра. — Друзья, я знаю, что вас всех интересует Пророк, — он указал на Хейза, стоявшего на автомобиле, — и если вы позволите, я расскажу вам, что он и его мысли сделали со мной. Можете не волноваться, вы все узнаете об этом — я готов говорить хоть всю ночь.
Хейз стоял недвижно, чуть наклонившись, не веря своим ушам.
— Друзья, — продолжал человек, — позвольте мне представиться. Меня зовут Онни Джей Холи; я говорю это для того, чтобы вы всегда смогли проверить, не солгал ли я. Я — проповедник, но не заставлю вас поверить чему-то, кроме того, чему вы сами верите в своем сердце. Подходите поближе, если вам не слышно. Нет, я ничего не продаю, напротив, я отдаю бесплатно!
Вокруг собиралась толпа.
— Друзья, — продолжал он, — два месяца назад я был другим человеком. У меня не было ни одного друга. Знаете ли вы, что такое не иметь друзей?
Громкий голос произнес:
— Это значит, что никто не всадит тебе в спину…
— Да, друзья, — перебил его Онни Джей Холи, — остаться без друзей — самое ужасное, что может приключиться с человеком. Так вот, это и случилось со мной. Я был готов удавиться от отчаяния. Даже моя дорогая старая мамочка не любила меня, но это не потому, что я не был добрым внутри, а потому что не знал, как проявить свою внутреннюю доброту. Человек приходит в мир, — продолжал он, простирая руки, — с доброй, полной любви душой. Младенец любит всех, друзья, его душа добра, но потом что-то происходит. Что-то происходит, друзья, вы это знаете не хуже меня. И пока ребенок растет, его доброта заметна все меньше, заботы и невзгоды омрачают ее, его доброта загнана вглубь. И вот человек становится несчастным, одиноким и больным, друзья. «Куда исчезла вся моя доброта? — вопрошает он. — Куда исчезли друзья, любившие меня?» И все время эта маленькая съежившаяся роза его доброты скрывается внутри, все ее лепестки целы, а на поверхности — лишь жуткое одиночество. Он может решить убить себя, или вас, или меня, или совсем отчаяться, — он говорил печальным гнусавым голосом, но все время улыбался, чтобы им стало ясно, что он через все прошел, преодолел все невзгоды. — Вот так было и со мною, друзья. Я знаю, о чем говорю. — Он сложил руки на груди. — Но всякий раз, когда я терял надежду и готов был удавиться или совсем отчаяться, я оставался добрым внутри, как и любой другой, я просто нуждался в том, чтобы кто-то помог мне открыть мою доброту. Мне просто нужна была помощь, друзья. И тогда я встретил Пророка. — Он указал на Хейза, стоявшего на капоте. — Два месяца назад, люди, я услышал, как он стремится помочь мне, как он проповедует Церковь Христа Без Христа, церковь, которая найдет нового иисуса, чтобы дать выход моей душевной доброте, которой вы все смогли бы наслаждаться. Это было два месяца назад, друзья, и за это время я стал новым человеком. Я люблю вас всех, люди, и хочу, чтобы вы нас выслушали и присоединились к нашей церкви, Святой Церкви Христа Без Христа, новой церкви с новым иисусом, и тогда с вами произойдет то же, что и со мной!