Камилла подняла чемодан и заторопилась к автобусу. Ей не хотелось сидеть рядом с мужчиной. Она устала. Она быстро перебрала варианты. Милдред Причард – без спутника, но Милдред ее уже невзлюбила. Зато девушка, которая уволилась, давно в автобусе. Камилла торопливо пересекла двор и поднялась по ступенькам. Эрнест Хортон и мистер Причард не мешкая устремились за ней, но Камилла уже стояла в проходе. Норма сидела не шевелясь. Взгляд ее был враждебным, а нос красным и блестящим. Норма была крайне напугана своим поступком.
Камилла сказала ей:
– Можно с тобой сесть, детка?
Норма чопорно повернула голову и оглядела блондинку.
– Свободных мест много, – ответила она.
– А все-таки можно? Я потом тебе объясню.
– Располагайтесь, где вам угодно, – важно сказала Норма. Видно было, что вещи на блондинке дорогие. И это сбивало с толку. Люди обычно не хотели сидеть рядом с Нормой. Но тут должна быть причина. Может быть – таинственная причина. Что-что, а фильмы Норма знала. Такое могло вылиться в полнометражный упоительный сюжет. Она подвинулась к окну и освободила место.
– Далеко вы едете? – спросила Норма.
– В Лос-Анджелес.
– Ну! И я туда! Вы там живете?
– Наездами, – сказала Камилла. Она взглянула в окно: мужчины, выскочив из закусочной, увидели, что она села с Нормой. Их стремительность упала. Забег отменяется. Они столпились позади автобуса, чтобы погрузить вещи в багажник.
Хуан задержался у двери закусочной; Алиса смотрела на него через сетку.
– Угомонись, – сказал он. – С самого утра черт знает что творится. Постарайся привести себя в порядок до моего приезда.
Лицо у Алисы стало жестче. Она готова была ответить.
Хуан продолжал:
– А то я однажды не приеду.
У нее захватило дух.
– Мне просто нездоровится, – захныкала она.
– Так давай выздоравливай, не перегибай палку. С хворыми, знаешь, долго носиться никто не будет. Никто. Поняла? – Глаза Хуана смотрели не на нее, а сквозь нее и мимо, и Алису охватила паника. Хуан повернулся и пошел к автобусу.
Алиса облокотилась на поперечину сетчатой двери. В глазах собирались большие теплые слезы. «Я толстая, – тихо сказала она, – и старая. Старая, боже мой!» Слезы побежали носом. Она втянула их обратно. Она сказала: «Ты можешь найти молоденькую, а я что могу? Ничего. Старая галоша». Она тихо хлюпала носом за сеткой.
Мистер Причард был бы не прочь устроиться позади блондинки, чтобы на нее смотреть, но миссис Причард заняла место впереди, и ему пришлось сесть рядом. Милдред сидела отдельно, с другой стороны и позади них. Потом влез Прыщ и сел на место, облюбованное мистером Причардом, а рядом с ним расположился Эрнест Хортон.
К огорчению Хуана, Ван Брант уселся прямо за креслом водителя. Хуан нервничал. Он не выспался, а в доме с раннего утра творилось черт-те что. Он аккуратно сложил чемоданы в заднем багажнике, покрыл брезентом и захлопнул дверь. Потом помахал Алисе – она стояла в закусочной, прислонившись к сетке. Судя по ее позе, она плакала, и это отвечало его намерениям. Отбилась от рук. Он сам не понимал, почему ее не бросит. От самой обыкновенной лени, подумалось ему. Уход от нее означал душевные пертурбации, которых он не желал. Помимо воли он будет беспокоиться о ней, и вообще – маета. Ему сразу понадобится другая женщина, а это – опять споры, разговоры, уговоры. Одно дело – найти с кем переспать, а ему нужна женщина на все время, и это – большая разница. Когда привыкаешь к одной, хлопот меньше. Вдобавок после Мексики Хуан не встречал ни одной женщины, кроме Алисы, чтобы умела готовить бобы. Непонятно. В Мексике любая индианка умеет приготовить бобы как следует, а здесь – никто, кроме Алисы: чтобы соусу сколько надо, чтобы дух был бобов, а не приправы. Здесь чего только не кладут – и помидоры, и красный перец, и чеснок – а бобы надо готовить ради них самих, сами по себе, отдельно. Хуан усмехнулся. «Потому что умеет готовить бобы», – сказал он себе.
Но была еще одна причина. Алиса его любила. На самом деле. И он это знал. А этим не бросаются. Это – здание, в нем есть единство, и ты не можешь оставить его, не оторвав кусок от себя. Так что если хочешь быть целым, ты остаешься, как бы мало тебе это не нравилось. Хуан был не из тех, кто долго себя морочит.
Уже перед дверью автобуса он повернулся и быстро пошел к закусочной.
– Ты полечись все-таки, – сказал он Алисе. Взгляд у него был теплый. – Глотни – от зуба. – Он повернулся и зашагал к автобусу. Когда он приедет, Алиса будет пьяная в дым, но ничего – может, промоет систему и ей станет легче. А если она завалится, он переночует на кровати Нормы. Хуан не переносил ее запаха, когда она напивалась. Запах был кислый, резкий.
Хуан посмотрел на небо. Воздух был неподвижен, но в вышине дул ветер, собирая над горами новые полчища облаков, и облака были плоские, они соединялись и влезали друг на друга в стремительном движении по небу. С больших дубов еще капало, и на листьях герани тоже блестели посередке капли. На земле в затишье кипела деятельность.
Как ни противно ему было соглашаться с Ван Брантом, Хуан тоже боялся, что опять будет дождь – и скоро. Он поднялся по ступеням автобуса. Ван Брант прицепился к нему, не дав даже сесть.
– Знаете, откуда ветер дует? С юго-запада. Знаете, откуда облака натягивает? С юго-запада. А знаете, откуда к нам дожди приходят? – торжествующе спросил он. – С юго-запада.
– Ладно, и так и так когда-нибудь умрем, – сказал Хуан. – И кое-кто – довольно жуткой смертью. Трактор, например, тебя задавит. Не видали, как трактор давит?
– С чего вы это взяли? – спросил Ван Брант.
– Дождь так дождь, – сказал Хуан.
– Нет у меня трактора, – сказал Ван Брант. – У меня четыре пары лошадей, лучшие в штате. Откуда вы взяли про трактор?
Хуан нажал стартер. Он заработал с тонким скрипучим подвыванием, но мотор завелся почти сразу и звучал хорошо. Звук был ровный и чистый. Хуан обернулся.
– Кит, – позвал он, – ты там слушай задний мост.
– Ладно, – сказал Прыщ. Ему было приятно доверие Хуана.
Хуан махнул Алисе и закрыл рычагом дверь. За сеткой не видно было, что она делает. Подождет, пока они не скроются из виду, и только тогда возьмет бутылку. Он надеялся, что она ничего не натворит.
Хуан проехал мимо фасада закусочной и свернул направо на асфальтовую дорогу в Сан-Хуан-де-ла-Крус. Дорога была не очень широкая, но ровная и с выпуклым профилем, так что вода на ней не застаивалась. По долине и холмам были разбросаны пятна солнечного света, разгороженные подвижными тенями облаков, летевших по небу. И солнечные места, и тени были пасмурно-серые, хмурые и угрожающие.
«Любимая» подпрыгивала на скорости шестьдесят пять километров. Это был хороший автобус, и задний мост тоже звучал хорошо.
– Никогда не любил тракторы, – сказал Ван Брант.