Понятно, что такое положение вещей порождало множество обид и разногласий между придворными рыцарями. Воины старой закалки, которым в прошлом выпало участвовать в настоящих войнах, свято блюли свое рыцарское звание. Молодежь же, выросшая на забавах, не понимала, а потому и недолюбливала ветеранов.
Увы, Артур оказался далеко не первым вождем, который с удивлением узнал, что именно мир, а не война, является главным разрушителем человеческих душ; что в периоды затишья поднимают голову мерзавцы и трусы; и что не нужда, а изобилие и богатство лишают людей покоя и порождают в их сердцах тревогу. Долгожданный мир, на достижение которого было положено столько героических усилий, оказался куда большим испытанием, чем долгая и тернистая дорога к нему. В замешательстве наблюдал король Артур, как новое поколение рыцарей понапрасну растрачивает свою силу, все глубже увязая в трясине мелких притязаний, взаимных упреков и обид. Молодые люди, пришедшие на смену ветеранам, выглядели малодушными, жадными и завистливыми. Они беспечно разрушали старинный рыцарский кодекс, ничего не предлагая взамен.
Однако среди многочисленного сообщества Круглого Стола был один испытанный рыцарь по имени сэр Ланселот, который выгодно отличался от своих товарищей. Он неоднократно доказывал свое мужество и отвагу, равно как и благородство души. Что же касается его умения сражаться, то здесь Ланселоту и вовсе не было равных. Никому ни разу не удалось его победить на поединке — разве что только при помощи злых чар или измены. Это был тот самый Ланселот, сын королевы Элейны, которому старый Мерлин когда-то напророчил славу величайшего в мире воина. Ланселот знал об этом и с самого детства готовил себя к тому, чтобы осуществить пророчество. Ради этого он отринул все прочие радости жизни и в результате стал настолько же выше всех рыцарей Круглого Стола, насколько сами они возвышались над всеми прочими современниками. Он так уверенно побеждал всех соперников и выигрывал все призы на турнирах, что вскоре старые рыцари стали побаиваться с ним сражаться, а молодые — те и вообще отказывались выходить на ристалище.
Король Артур любил Ланселота, как брата, да и королева Гвиневера выделяла его среди прочих. Сэр Ланселот со своей стороны, тоже любил их обоих. Гвиневеру он объявил своей прекрасной дамой и поклялся служить ей до конца жизни.
Однако что такое рыцарь без побед? Так уж случилось, что, не имея возможности сражаться и совершенствовать навыки, Ланселот впал в уныние. Оно и понятно: этот человек полжизни положил на то, чтобы стать достойным рыцарем, и по сути ничему другому не научился. Иного призвания он для себя не видел; любви обрести не удосужился; препятствий, которые подтолкнули бы его к зависти, жадности или предательству, не находил. Простые человеческие пороки — как-то привычка к комфорту или чревоугодие — были чужды закаленному рыцарю. Что же касается веры, то и в ней не привык Ланселот искать утешения. Вот так и получилось, что лучший в мире рыцарь оказался не у дел. Он чувствовал себя выброшенной на берег рыбой; гончим псом, отлученным от охоты; боевым луком, с которого сняли тетиву. Вынужденное безделье сильно испортило характер сэра Ланселота: он стал мнительным, беспокойным, начал раздражаться без повода, а потом и вовсе впал в ярость.
Королева Гвиневера, которая вообще хорошо понимала мужчин, а уж своего любимца Ланселота — и подавно, сильно за него тревожилась. Горько было ей наблюдать, как разрушается и приходит в негодность столь совершенное создание под названием «идеальный рыцарь». Пришла она со своими заботами к супругу и стала держать с ним совет. Король Артур признался, что и сам сильно обеспокоен судьбой молодого поколения.
— Не понимаю я их, — жаловался Артур. — У этих молодых все есть: одеваются в шелка и бархат, едят всласть, спят спокойно. Даже муки неразделенной любви им незнакомы: крутят романы, когда вздумается, и с теми, с кем захотят. Нынешняя молодежь не знает, что такое боль и голод, усталость и дисциплина — словом, все то, что формировало рыцарское сословие. И при всем при том они недовольны. Постоянно ноют, жалуются, что родились в плохое время!
— Они по-своему правы, милорд, — сказала Гвиневера.
— Что вы имеете в виду?
— Понимаете, сир, они не находят себе применения. В наше время рыцари не востребованы. А ведь не секрет, что самый злой гончий пес, самая резвая лошадь, красивейшая из женщин и храбрейший из мужчин — все теряют свои достоинства под необоримым воздействием безделья и скуки. Вы поглядите, даже наш безукоризненный рыцарь сэр Ланселот превратился в мелкого брюзгу — он капризничает, словно неугомонный мальчишка, вынужденный просиживать на долгой воскресной обедне.
— Но что же со всем этим делать? — в отчаянии воскликнул Артур. — Я сам вижу, как мое любимое детище — собрание благородных рыцарей Круглого Стола — приходит в упадок и разрушается на моих глазах. Скоро оно попросту исчезнет, подобно песчаной дюне на сильном ветру. Сколько тягот я преодолел, сколько сил положил на достижение мира и спокойствия в своем королевстве. И вот теперь цель достигнута, но оказалось, что мир еще страшнее войны! Вы не поверите, мадам, но я зачастую жалею о прежних темных временах. Хоть бы случилась какая-нибудь рознь, дабы разрешить наши проблемы!
— Не вы первый, не вы последний оказываетесь в таком положении, сир! — усмехнулась королева Гвиневера. — Давайте попытаемся разобраться. Да, в целом у нас в королевстве царит мир. Но, как общее здоровье у человека допускает наличие десятка мелких хворей, точно так же и государственный мир — не что иное как сочетание множества мелких войн.
— Не вполне улавливаю вашу мысль, мадам.
— А между тем она стара, как сама жизнь. Разве вам не приходилось слышать о бессовестных рыцарях, которые собирают целые шайки и хозяйничают на дорогах? Стоит такой разбойник на перекрестке и никому не дает проходу: кошелек, мол, или жизнь. А что уж говорить о страшных великанах, которые уничтожают стада, и огнедышащих драконах, сжигающих поля вместе с урожаем! Вот они, наши мелкие войны — слишком незначительные для королевской армии, но погибельные для мирных жителей, не умеющих собственными силами справиться с бедой.
— А, я понял: вы имеете в виду рыцарские подвиги!
— Действительно, я думала…
— Увы, мадам, нынешнюю молодежь на это не подбить. Старомодные истории о благородных странствующих рыцарях не вызывают у них ничего, кроме смеха. Мне, право, обидно за наших ветеранов, проливавших кровь на бранном поле!
— Одно дело стать великим (на это не все способны), и совсем другое — не дать себе опуститься, не измельчать. Я уверена, что каждый мужчина желает быть значительным! Но это возможно лишь в том случае, если он является частью чего-то неизмеримо более великого, нежели он сам по себе. Даже самый лучший в мире рыцарь теряет свое величие, если долго сидит без дела. Мы должны изыскать идею, которая бы объединила всех ваших подданных. И мне кажется, что такой идеей станет великая война против мелких бед. Нужно только найти подходящий лозунг для нашей кампании. Придумайте же слово, сир! Какое-то общее название для всей этой кучи мелких бед. И мы поднимем все рыцарство на борьбу против них.