– Так все дело в этом? – Жули вспоминает Бартона, вернее, неизменный стакан водки в его руке. – Вам во что бы то ни стало нужно, чтобы Ферри закончил проект?
– Да.
– Почему бы тогда не заставить его сделать это?
– Потому что он – гений, мадам Жули. А как показывает мой опыт, ни один гений не станет творить из-под палки. Им нужна муза. И в данной ситуации музой для Ферри станете вы.
– Я так понимаю, вы все решили, доктор Милт?
– Нет. Решать должен не я, а вы. Как я уже говорил, гениев нельзя принуждать.
– Так вы считаете меня гением?
– Иначе вас бы здесь не было.
– И тем не менее заставляете лечь в постель с Ферри?
– Предлагаю.
– И как, по-вашему, я должна реагировать на это?
– Как женщина. Как мудрая женщина, – доктор Милт улыбается. – Отнеситесь к этому как к супружескому долгу.
– Я не была замужем.
– Значит, у вас есть шанс потренироваться.
– Не думаю, что у меня получится.
– Вы же историк. Скажите, сколько подобных сюжетов вы знаете?
– Много.
– Ну так станьте одним из них. Ненадолго. На пару месяцев. Кому, как не вам, знать, насколько сильно поступки мужчин зависят от женщин, которые рядом с ними.
– У Ферри есть жена.
– Всего лишь хьюмер, мадам Жули. Она наблюдает за ним и сообщает обо всем, что с ним происходит.
– Он знает об этом?
– Нет. И не нужно ему знать.
– Я историк, доктор Милт.
– В таком случае напишите об этом… Думаю, спустя годы найдется много желающих узнать подобную историю.
– Но не сейчас…
– Вы же понимаете, проект Ферри должен быть закончен.
– Как и мои истории.
– Истории живут вечно, мадам Жули. Они как звезды на небе – большинство из них уже мертвы, но мы все еще видим их свет.
– Пожалуй, вы правы.
– Так мы понимаем друг друга?
– Да, доктор Милт. Думаю, да…
* * *
– Это самая прекрасная ночь в моей жизни, – признается Ферри, целуя Жули в губы.
Она обнимает его, прижимая к своей груди. «Всего лишь лед», – звенит в голове голос Бартона.
– Я хочу, чтобы ты бросила его, – говорит Ферри. – Бросила и осталась со мной.
– А как же жена?
– К черту жену! К черту детей! Мы улетим с этой планеты на мою родину, и нас никогда не найдут!
– Я не могу, Ферри. У меня здесь работа, к тому же… Черт возьми! У меня здесь целая жизнь!
– Значит, я улечу один, – он мрачнеет, садится в кровати и закуривает. – Мне осточертела вся эта планета. Я никому не нужен здесь. Лишь мои способности. Даже ты…
– А что я?
– Порой мне кажется, что мы спим вместе, обнимаем друг друга, целуем, а ты лежишь и думаешь о Бартоне.
– Это не так.
– Почему тогда ты не хочешь улететь со мной?
– Потому что это глупо, Ферри. Жизнь везде одинакова. Что на этой, что на другой планете.
– Нет.
– Посмотри на меня. Видишь? Я буду точно такой же везде.
– Я знаю.
– Тогда зачем пытаться бежать? Знаешь, как говорят: перекати-поле никогда не обрастет мхом. Ты можешь остаться здесь, где ты нужен, где тебя ценят.
– С тобой?
– Ну я же в твоей постели.
– Я имею в виду не это.
– Я понимаю, – Жули обнимает его за плечи. – Положи, пожалуйста, сигарету.
– Зачем?
– Я хочу, чтобы ты меня обнял, – она закрывает глаза и ищет своими губами его губы. – Скажи, что любишь меня.
– Я люблю тебя, Жули.
– Скажи, что хочешь меня.
– Я хочу тебя.
– Так чего ты ждешь, Ферри? Чего ты ждешь?
И где-то далеко, в голове, звенит лед в стакане Бартона. Звенит и тает, разбавляя водку водой… «Мы с тобой оба лжецы, Бартон, – думает Жули. – Ты и я. Ты и я…»
* * *
Билет. Жена находит его во внутреннем кармане пальто и разрывает на части.
– А мне плевать, – говорит Ферри. – Я все равно уже никуда не лечу.
Он ждет скандала, но скандала нет. Жизнь продолжается, словно и не было его минутных слабостей.
– Скажи, – говорит он Хольсту. – Тот комплекс, который я строю, что там будет?
– Зачем тебе?
– Затем, что мы друзья, черт возьми!
– Тебя действительно это заботит?
– Я ведь живу на этой планете, разве я не имею права знать?!
– Знаешь, Ферри, иногда от правды становится только хуже.
– Я так и думал, – он заказывает двойную водку со льдом. Но алкоголь не помогает. Никогда не помогает.
– В этом, похоже, талантлив только я! – смеется Бартон, открывая ему дверь.
– Не смей прикасаться ко мне! – шипит Ферри.
– Хорошо. Хорошо, – Бартон забавляется над ним, словно терпеливый родитель, наблюдающий за первыми шагами младенца.
– Нам надо поговорить, – заявляет Ферри.
– О Жули?
– Да. Я хочу, чтобы ты оставил ее. Навсегда. Понимаешь? Иначе я приду и убью тебя.
– Пожалуй, стоит прислушаться, – улыбается Бартон. – Не хочешь зайти и чего-нибудь выпить? Ну, в знак примирения или…
– Я все сказал! – Ферри тыкает ему в грудь указательным пальцем. – И знаешь что, Бартон? Ты – жалок! – он сплевывает себе под ноги и уходит.
– На кой черт ты приглашал его в дом?! – набрасывается на Бартона Жули, когда он закрывает дверь. – Нравится издеваться надо мной?
– Да брось ты. Он просто неудачник. Чего ты так переживаешь?
– В чем-то он намного лучше тебя, Бартон!
– Тогда почему же ты здесь, а не там? Хочешь поменять все местами? Думаешь, я приду и буду угрожать ему из-за тебя?
– Вот поэтому он и лучше.
– Всего лишь женский треп.
– Хочешь, чтобы я ушла.
– Мне наплевать.
– Знаешь, Бартон… Говорят, найти любовь – очень трудно. Потерять и найти вновь – практически невозможно… Скажи, ты ведь любил ее, да? Жену доктора Милта.
– Пожалуй, тебе лучше уйти.
– Вот видишь, – Жули улыбается. – У каждого из нас есть свои слабости, Бартон.
– Я сказал: уходи!