Осенью Дорис вернулась из своего путешествия по Европе. К этому времени Чарли сорвал два больших куша в Оберне и теперь скупал все акции концерна «Эскью – Мерритт», если они плыли ему в руки. В то же время он обнаружил, что может пользоваться банковским кредитом, и, он им пользовался. Новый автомобиль, костюмы от «Брукс бразерс», застолья в ресторанах. У него появился спортивный «паккард-фаэтон», длинный, низенький, сделанный на заказ, с кожаной красной обивкой. Он поехал на нем встречать Дорис с матерью, которые возвращались на пароходе «Левиафан». Когда он добрался до Хобокена, пароход уже причалил. Чарли, поставив машину на стоянке, побежал мимо пассажиров третьего класса, в поношенных костюмах, в центр морского вокзала, к большой группе роскошно одетых, холеных людей, которые беззаботно болтали о чем-то, стоя возле пирамид чемоданов из свиной кожи, патентованных шляпных коробок, дорожных сундуков с яркими наклейками отелей «Ритц». Он увидал ее старую мать, миссис Хамфриз. Ее лицо над меховым воротником пальто показалось ему точной копией лица Дорис – прежде он даже не отдавал себе отчета, насколько они похожи.
Сперва она его не узнала.
– Неужели это вы, Чарли Андерсон, какой приятный сюрприз! – сказала она без улыбки, протягивая ему руку. – С ума сойти можно! Дорис, конечно, угораздило забыть в каюте свою шкатулку с драгоценностями… А вы кого-то встречаете, да?
Чарли вспыхнул.
– Я думал, может, вас подвезти. У меня теперь машина. Все же лучше, чем тащить багаж к такси.
Миссис Хамфриз не слушала, что он ей говорит.
– Вот она! – И помахала рукой в перчатке, на которой болталась сумочка из крокодиловой кожи. – Да здесь я!
Дорис бежала к ним, проталкиваясь через толпу. Она раскраснелась, на губах, как всегда, толстый слой помады. Она подобрала шляпку и мех на пальто под цвет волос.
– Нашла, мама, нашла! Ах, какая я все же глупая!
– Каждый раз, когда такое случается, – сказала миссис Хамфриз, – я даю себе зарок больше никогда не ездить за границу.
Дорис, наклонившись, сунула какой-то желтый предмет в сумочку.
– А вот и мистер Андерсон, Дорис, – сказала миссис Хамфриз.
Дорис, чуть не подпрыгнув от удивления, резко повернулась, подбежала к нему, обняла за шею, поцеловала в щеку.
– Ах, какая ты все же умница – приехал, чтобы нас встретить!
Она представила его какому-то краснорожему молодому англичанину в типично английском клетчатом пальто. В руках он держал большую сумку с клюшками для гольфа.
– Уверена, вы понравитесь друг другу.
– Вы впервые в нашей стране? – спросил Чарли.
– Что вы, совсем напротив, – с улыбкой сказал англичанин, обнажая свои пожелтевшие зубы. – Я родился в Вайоминге.
На пристани было ветрено, и миссис Хамфриз пошла в зал ожидания. Там теплее.
Англичанин пошел искать свой багаж, а Дорис словно невзначай спросила Чарли:
– Ну как тебе Джордж Дюкесн? Понравился? Он родился здесь, в Америке, но вырос в Англии. Его мать из древнего рода, который упоминается в кадастровой книге Вильгельма Завоевателя. Я гостила в его чудном старинном аббатстве… Да, в Англии я провела самое лучшее время в своей жизни. Джордж просто душка! Семейство Дюкеснов вложило свои капиталы в меднодобывающую промышленность. Они такие же, как Гугенхеймы, правда, только не евреи… Что с тобой, Чарли? Уж не приревновал ли ты меня к нему?… Как глупо… Он совсем не похож ни на меня, ни на тебя, но очень забавный.
На прохождение через таможню ушло почти два часа. У матери с дочерью куча чемоданов, и к тому же Дорис пришлось заплатить пошлину за ввоз кое-каких дорогих платьев. Когда миссис Хамфриз стало ясно, что ее повезут в город на открытом автомобиле, она сразу помрачнела, и даже неотразимый вид черного, длинного, как змея, «паккарда» не помог.
– Да что ты, мама, обычный туристический автомобиль, – уговаривала ее Дорис. – Мама, это даже забавно… Чарли покажет тебе все небоскребы.
Миссис Хамфриз, не переставая ворчать под нос, устроилась с ручной кладью на заднем сиденье.
– Твой дорогой отец, Дорис, никогда не позволял леди ездить в открытом экипаже, не говоря уже о машине с открытым верхом.
Он довез их домой без происшествий, но на работу не вернулся. Весь день он провел в квартире Эскью на телефоне, постоянно разговаривая с конторой Бентона. После того как покачнулась «Стэндарт эйрпартс», акции концерна «Эскью – Мерритт» резко пошли вниз. Чарли заложил все, что мог, и теперь только дожидался того момента, когда падение акций достигнет дна, чтобы их скупить. Время от времени он звонил Бентону, осведомлялся:
– Ну, как ты думаешь, Нэт?
В этот день так и не появилось никаких точных данных, и тогда Чарли решил бросить монетку, чтобы попытать судьбу. Выпал орел. Он позвонил в офис и распорядился скупать акции по первой объявленной на следующий день цене. Переодевшись, торопливо вышел на улицу – вот-вот Грейс должна была привести своих девочек из школы. Все эти дни он почти не разговаривал с четой Эскью. Он был по горло сыт тем, что происходило на заводе, и понял, что Джо бездельник и очень тяжел на подъем.
Перекладывая бумажник из кармана одного пиджака в другой, он пересчитал наличные. Четыре сотни, какая-то мелочь. Купюры новые, хрустящие, только что из банка. Поднес к носу, понюхал – они остро пахли свежей типографской краской. Вдруг ни с того ни с сего он поцеловал одну из них. Громко рассмеявшись, засунул деньги обратно в бумажник. Боже, как же ему сейчас хорошо! Какой у него отличный костюм, словно вылит по фигуре. Как блестят надраенные ботинки. Модные чистые носки. Живот, правда, выпирает из-под туго затянутого пояса. Он долго ждал лифт.
Когда он приехал к Дорис, у нее сидел Джордж Дюкесн, делясь с ней своими впечатлениями о Пятой авеню – какие там потрясающие небоскребы!
– Ах, Чарли, погоди, сейчас я тебя угощу коктейлем «Александер», приготовленным Джорджем. Его коктейли просто восхитительны! Он научился делать их в Констанце после войны. Видишь ли, он служил в английской армии… А Чарли был нашим великим асом, Джордж.
Чарли пригласил их с Дорис пообедать в «Плазе», потом сводил на шоу и в ночной клуб. Он старательно вливал в Джорджа крепкие напитки, надеясь, что тот отключится, но с тем ничего не происходило, только лицо его все больше краснело, краснело, багровело, а сам он становился все тише, все менее многословным. Правда, он и с самого начала был неразговорчивым. В три часа ночи Чарли, сонный и порядком охмелевший, кое-как довез его до отеля «Святой Режи», в котором тот жил.
– Ну, что теперь?
– Дорогая, мне пора домой.
– Послушай, у меня не было никакой возможности поговорить с тобой… Боже, я даже не могла тебя как следует обнять с того момента, как сошла с парохода.
Словом, они оказались в «Коламбус серкл чайлдс», где им принесли яичницу с беконом.