Эрнест Джонс, слывший жуиром, любил дорогие одежды, был завсегдатаем лучших ресторанов, гостиниц, знатоком вин и быстро подружился с венским «господином мира» Гансом Заксом. После того как Джонс рассказал Ранку о планах, тот пошел к Гансу Заксу и информировал его. Закс немедля присоединился к комитету. Джонс и Ференци считали необходимым привлечь Карла Абрахама, но с ним они не могли поговорить. Несколько месяцев никто не ездил в Берлин, а пересылать приглашение по почте они опасались. Только через шесть месяцев после представления Джонсом плана Ференци профессору Фрейду Карл Абрахам приехал в Вену для совместной работы с Зигмундом. Переговоры с ним были доверены Отто Ранку. Отто выждал три дня, пока Абрахам обсуждал с Зигмундом наиболее сложные виды заболеваний, получал советы и консультации. Когда Абрахам освободился, Ранк пригласил его на прогулку и рассказал о намеченном. Он получил полное согласие Абрахама.
Вильгельм Штекель, выйдя из общества, забрал с собой «Центральблатт» и отыскал издателя, после того как Гуго Хеллер отказался взять его к себе редактором. В свою очередь Зигмунд и его сторонники вышли из редакции. Теперь перед ними возникла задача основать собственный журнал. Зигмунд считал важным, чтобы новый журнал стал официальным органом Международного психоаналитического общества. Хеллер согласился издавать его. В ноябре 1912 года в Мюнхене было созвано заседание с участием Зигмунда Фрейда, Карла Юнга, Эрнеста Джонса, Шандора Ференци, Карла Абрахама, Франца Риклина и Альфонса Медера из Цюриха. Карл Юнг продолжит редактировать ежегодник. Зигмунд надеялся, что встреча в Мюнхене принесет подлинное примирение. Ведь в те дни, когда они оказывались вместе, возрождались добрые отношения, появлялся творческий стимул и взаимное удовлетворение. Разумеется, думал Зигмунд, при встрече с Юнгом их обоюдная личная привязанность позволит им уладить все проблемы.
Зигмунд выехал в Мюнхен ночным поездом. Устроившись в гостинице «Парк Отель», он принял ванну, сменил одежду, чтобы встретиться с Эрнестом Джонсом и позавтракать вместе. Джонс отдыхал месяц во Флоренции. В его глазах мерцали задорные огоньки.
– Профессор, Карл Юнг внес новый вклад в вашу «Психопатологию обыденной жизни». Вместо того чтобы послать приглашение на конференцию мне домой, он умудрился направить его моему отцу в Уэльс. К тому же он обозначил дату нашей встречи завтрашним числом, двадцать пятым ноября, вместо двадцать четвертого, так что мы бы уже разъехались. Лишь случайно, получив письмо от венского коллеги, я узнал, что встреча назначена на сегодня, и быстренько приехал из Флоренции. Это явная ошибка подсознания.
Зигмунд рассмеялся, затем сухо ответил:
– У джентльмена не может быть такого подсознания. Заседание открылось в девять часов утра в гостиной
«Парк Отеля». У всех было доброе настроение. Карл Юнг приветствовал Зигмунда, затем Джонса, Абрахама и Ференци с присущей ему сердечностью и естественностью. Доктор Иоганн ван Опхьюзен, голландский психоаналитик, заменил Альфонса Медера. Когда Зигмунд предложил рассказать о трудностях, возникших с Вильгельмом Штекелем и журналом «Центральблатт», Юнг вежливо сказал:
– Дорогой профессор, нам известно, что вы пережили. Мы согласны с вашим мнением, что должен быть учрежден новый журнал взамен старого. Мне очень нравится предложенное вами название – «Интернационале Цайт–шрифт фюр Психоанализе».
– Спасибо, вы очень любезны, но я полагаю необходимым зафиксировать это в протоколе. Позвольте мне для сведения всех сказать, какие трудности мы пережили.
Заседание длилось два часа. Согласие было полное. Три цюрихца считали, что новый журнал следует издавать в Вене. Формат журнала и его основное содержание были быстро согласованы, и было принято решение выпускать его ежеквартально. Редакторами назначались Шандор Ференци и Ганс Закс. К одиннадцати часам официальная часть была завершена.
Зигмунд встал, подошел к Карлу Юнгу и сказал с улыбкой:
– Может, прогуляемся? Спустимся по Максимилиан–штрассе к Изару и посмотрим на чудесные скульптуры. Затем пересечем площадь Макса Йозефа, осмотрим королевский дворец и византийскую дворцовую церковь.
Они шли в быстром темпе. В пешей ходьбе Зигмунд мог обогнать и более молодого. Юнг начал первым:
– Я должен извиниться перед вами, профессор. Теперь я понимаю, что случилось в Троицын день. Весь конец недели меня не было дома. Об этом я запамятовал, когда узнал, что вы посещаете Бинсвангера в Крейцлингене. Мне показалось, что письмо пришло в понедельник, как раз перед моим возвращением, и, следовательно, было послано из Вены слишком поздно, чтобы я мог воспользоваться вашим пребыванием в Швейцарии. Я был так расстроен, что не спросил Эмму, когда пришло письмо, и не потрудился взглянуть на венский почтовый штемпель.
– Я полагал, что дело обстояло именно так.
– Как видите, профессор, мой невроз все еще одолевает меня. Иногда мне трудно простить самому себе, но прошу вас извинить мой невроз. Он возник в детстве из–за чувства одиночества…
– Дорогой друг, вынужден прочитать нотацию наподобие голландского дядюшки. Вам не следует терять доверия ко мне и действовать сломя голову. Видимо, где–то в вашей голове скрыты совсем иные вещи, чем те, на которые вы сетуете.
– Нет, профессор, это неверно. У меня возникают сомнения, и иногда я думаю, что вы не правы, например по вопросу о кровосмешении. Мне представляется, что инцест создает личные осложнения лишь в редких случаях. Обычно он имеет религиозный аспект, именно поэтому тема кровосмешения играет важную роль почти во всех космогониях и многочисленных мифах. Я полагаю, что вы трактуете ее в буквальном смысле и не схватываете духовного значения инцеста как символа. Еще в начале нашей переписки, а затем при встречах вы давали понять, что любые расхождения наших идей и выбранные нами пути не должны влиять на нашу личную привязанность друг к другу.
– Спасибо, я рад, что вы это сказали. Стоило приехать в Мюнхен уже ради того, чтобы обрести уверенность в неизменности наших отношений.
Они возвратились в гостиницу и примкнули к компании, готовившейся к ланчу. Настроение Зигмунда поднялось. Ему казалось, что неприятности позади. Юнг дал ясное обещание уделять достаточное время выполнению обязанностей президента Международного психоаналитического общества и оптимистически высказался относительно содержания и распространения ежегодника. Риклин также заверил, что по возвращении в Цюрих возобновит деятельность в качестве секретаря.
Но ко времени завершения ланча у Зигмунда возникло ощущение неловкости. Когда был подан десерт, из глубин сознания выскочил вопрос, который он не намеревался задавать и который представлялся излишним после устранения разногласий с Юнгом. Он повернулся к Юнгу и спокойно сказал:
– Дорогой коллега, как могло случиться, что в своих последних лекциях и публикациях вы не упомянули мое имя?
Наступила неловкая тишина, затем Карл улыбнулся и сказал небрежно:
– Дорогой профессор, все знают, что основателем психоанализа является Зигмунд Фрейд. Нет больше необходимости упоминать ваше имя, когда мы даем историческое резюме.