Лувисе Магрете: Верно, я его кормила.
Хокон: Кормила... Только кормила?
Эдеварт уже немного пришёл в себя и сказал: А большего я и не просил. Я тогда ходил по усадьбам и был рад, если мне удавалось поработать за кусок хлеба.
Хокон как будто сдался, однако сказал жене шутливым тоном, но не без колкости: И что же такого дельного он совершил, этот красавец?
Прошу тебя, перестань! — тихо попросила Лувисе Магрете.
Они выбирали товары и складывали покупки каждый в свой мешок, негромко разговаривая друг с другом. Эдеварт спросил про детей. Вскоре Хокон встретил среди покупателей знакомых и разговорился с ними. Эдеварт и Лувисе Магрете ходили вдоль прилавка, и он доставал то, что она просила, наконец они оказались в углу лавки и остались с глазу на глаз, но говорили только о покупках и даже шепотом не произнесли ни одного запретного слова. Куда исчезло то чудо, что случилось с ними, неужели оба уже не помнят, чем они стали друг для друга? Наконец Эдеварт спросил: У тебя всё в порядке?
Она быстро оглянулась: Его нет, он вышел! Да, спасибо, у меня всё в порядке!
Что он сказал, когда узнал, что я живу здесь?
Она: Прости, мне надо приглядеть за ним...
Нет! Подожди, Лувисе Магрете, я так ждал тебя.
Она грустно покачала головой, но не проронила ни слова.
У меня есть для тебя одна вещица...
Ты тут, верно, всякого наслушался про него? — спросила она.
Да, ответил Эдеварт.
Но его помиловали, быстро сказала она, он так хорошо вёл себя, что ему сократили срок на целый год. Ведь это много?
Немало, безразлично ответил Эдеварт.
Только бы ему сейчас не поднесли выпить! — с тревогой сказала она.
Эдеварт: Он вроде разговаривал с какой-то девушкой? Такая рыжая... Она-то его не напоит.
Да-да, я её знаю, неподходящая для него компания, сказала Лувисе Магрете.
Оставь их! Эдеварт пошарил в кармане. У меня тут есть одна вещица...
Нет-нет, мне ничего не надо, я боюсь. Обожди минутку, я только гляну, где они там, и вернусь.
Она выбежала на улицу, Эдеварт проводил её задумчивым взглядом, он был спокоен, но, Господи, куда же всё-таки исчезло то чудо? Суровое обхождение Лувисе Магрете было для него неожиданностью, оно причинило боль, эта встреча как будто лишила Эдеварта всех его заслуг, он опять стал ничем. Эдеварт выдвинул из прилавка ящик и присел на его край.
Вернувшись, она сказала с облегчением: Нет, он там с товарищами... Покажи мне какие-нибудь бусы или шелковую ленту. Я обещала дочке.
Эдеварт показал сначала одно, потом другое, он был словно за тридевять земель отсюда и почти не разговаривал с Лувисе Магрете, только называл цены. Чтобы расплатиться, она пошла за мужем. Вернулись они вместе, Лувисе Магрете была вполне спокойна, хотя Хокон, похоже, уже немало выпил.
Поначалу он держался добродушно и даже шутил с женой, но потом сказал: Ну, ты уже всё купила, а я ещё нет. Покажи-ка мне трубки.
Эдеварт принёс трубки, много трубок, чтобы Хокон мог выбрать.
Хокон: Ещё пару слов, приятель, так ты ни в чём передо мной не провинился? Или как?
Эдеварт молчал.
Ты уже выбрал трубку? — спросила Лувисе Магрете.
Эти трубки никуда не годятся, ответил Хокон. Выбери сама!
Возьми эту, посоветовала она.
Ну, раз ты так считаешь! Потом повернулся к Эдеварту: Я возьму эту трубку, если ты сбросишь на неё цену. И ещё марку [19] табака «Вирджиния». И считай, что ты от меня легко отделался. Небось рад-радешенек?
Эдеварт молчал.
Скажи хотя бы, сколько я за всё должен?
Эдеварт назвал сумму.
Гляди-ка! А мне показалось, что ты вообще ни в чём не смыслишь, всё молчишь да молчишь. Лувисе Магрете, он и дома всё время молчал?
Прошу тебя, образумься, тихо сказала она.
Образумиться? Почему он мне не отвечает? Он ведь был у меня работником!..
Хватит, заплати за покупки, велела она, и пошли домой!
Хокон не спеша расплатился, счёт был длинный, на много мелких покупок, Эдеварт всё держал в уме, но этот пьяный человек потребовал, чтобы он несколько раз пересчитал всё заново. Посреди подсчёта Хокон спросил: Так, значит, ничего худого ты не сделал? А?
Эдеварт отвернулся от Хокона и занялся другим покупателем...
Вечером, когда лавку закрыли, он отправился домой. Путь его лежал мимо людской, откуда слышались звуки гармони, там танцевали, в дверях стояла Лувисе Магрете. Видно, хозяева Доппена так и не ушли домой. Эдеварт хотел пройти мимо, на душе у него было пусто, и ему не о чем было говорить с ней.
Она пошла за ним: Мы остались до утра, он обещал весь вечер играть. Но это не страшно, соседка присмотрит за детьми. Кажется, ты сказал, что у тебя для меня что-то есть? Но я очень боюсь. Ты так добр ко мне, но я боюсь. А что это? Может, это твоя фотография?..
А ты бы её взяла?
Ну, ты ведь сам понимаешь...
Нет, это не фотография, сказал Эдеварт. Её у меня нет.
Правда? Боже милостивый, какой же ты был добрый!
Я был так влюблён в тебя, сказал он неожиданно для самого себя.
Она грустно покачала головой и промолчала.
Он: Неужели ты всё забыла, что было между нами, как ты отдалась мне, и всё остальное, неужели забыла?
Я не могу здесь стоять, шепнула Лувисе Магрете и испуганно огляделась по сторонам.
И ты даже не помнишь, что сказала мне на другое утро?
А что я сказала?
Что хотела бы, чтобы я подольше остался с тобой.
Она вздохнула: Да, но ведь он вернулся домой, сам понимаешь, мы не могли бы... Нет-нет, мне пора.
Ну что ж. Эдеварт был обижен. Ступай к своему мужу!
Она нахмурилась: Он вовсе не такой плохой, как ты думаешь, Эдеварт. Тебе следовало быть с ним помягче, поговорить с ним, поладить...
Эдеварт побелел, его охватило бешенство. Плевать я хотел на него! Пусть только сунется ко мне!
Нет-нет, Эдеварт, берегись его, слышишь! Я так боюсь!
Ха-ха! Я знаю, он любит пускать в ход нож...
Но тогда он был пьяный, она пыталась оправдать мужа, и не забывай, он сделал это ради меня, ты, верно, слышал. Он не хотел никого убивать, тот человек подтвердил это перед смертью, он сказал, что сам раздразнил Хокона. И поклялся в том перед Богом.
Эдеварт, с прежней горечью: Мне уже надоело стоять здесь и говорить о нём. До твоего мужа мне нет ровно никакого дела, так ему и передай!