– Путь к сердцу мужчины лежит через желудок, – неустанно повторяла она.
Джой пошла в церковь полюбоваться, как Синтия со своим полицейским идут к алтарю. Длинные черные волосы она забрала в хвост, надела новое бело-голубое платье в талию, отделанное кружевом, и свои первые туфли на каблуках. Конни, как обычно, была в синих джинсах.
У входа стояли и девочки из школы Мур-бэнк. Они робко поприветствовали Джой при ее появлении.
– Ничего себе! Джой Уинстэнли, ты ли это? Как ты похудела! Мы слышали, что ты болела. Отличное платье!.. Это «Мери Квейнт»? Выглядишь точно модель. Откуда у тебя выкройка?
Конни шагнула в сторону, не желая мешать их болтовне. Жизнь еще заставит Джой попрыгать через барьеры, но жирной уродиной ее уже никто не назовет, подумала Конни. Ей хотелось из заднего ряда наблюдать за тем, как новая Джой заново приходит в мир. Если болезнь приносит такие плоды, то можно и потерпеть, но вот сама Конни – вечно голодная и обожает вкусно поесть… А Джой не нужен и крем для загара. Кожа у нее оливковая, блестящая, и выглядит она такой уверенной в себе! Для Конни же смотреться в зеркало стало сущим мучением в последние дни. Одни только прыщики, веснушки и тощие ноги… Хорошо еще, одежда не слишком ее интересует. Если послушать трескотню Розы и Джой, можно подумать, весь мир только тем и живет, что же сегодня надели поп-звезды, усмехнулась Конни.
Сама она мечтала о синих джинсах на молнии спереди, и Невилл откопал для нее в магазине такие – они как раз оказались по ее длинным ногам. В свободное от школы время эти джинсы плюс бесформенный свитер сверху стали для нее некой формой. Как же ненавидела Конни свои тощие ноги!
Джой вернулась домой, и как же это прекрасно! Теперь не надо так о ней беспокоиться, и можно сосредоточиться на экзаменах. Джой пустилась в голодовку искренне, без корыстного расчета, разве что получила повышенное внимание и новые наряды, но все это едва не обернулось непоправимым… Конни молилась, чтобы Джой никогда больше не думала ни о чем подобном.
По залу аэропорта носились дети со всей энергией, на какую способны лишь дети, вдруг выпущенные на волю. Конни смотрела на них с завистью. Так трудно сдерживать себя, пока сидишь тут и то и дело вглядываешься в табло прилетов, а там никакой новой информации!
Если бы молодость знала, если бы старость могла, говорит народ…
Невинность ее детских лет обернулась высокомерием в юные годы, когда она считала, что знает всё лучше всех. С возвращением Джой «Шелковинки» выигрывали конкурс за конкурсом, а Джой, такая хрупкая, неизменно вызывала восторг публики – в своих канканистых юбках, всегда более пышных и накрахмаленных куда лучше, чем юбки Конни. Эти словно обернутые в капрон мечты о превращении в поп-звезд – в присутствии Розы, на первом плане распевающей песни, – одолевали их недолго, но послужили своей цели: вернули Джой к жизни.
Конни, впрочем, и без того увлекалась музыкой, с легкостью, удивительной для нее самой, овладевая гитарными аккордами. От мамы она узнала, что ее дед Костас был одним из лучших игроков на лютне в провинции Апокоронас на Крите.
Как же мало она знала о той ветви своей семьи, а мама была настолько скрытна, что чуть ли не напрямую вредила, когда Конни пыталась разузнать что-то еще. Но путей много, а Конни была любопытной.
Даже – хитрой, и это ее погубило…
Иногда лучше не знать чего-то, пока кто-то не захочет сам тебе это рассказать. Лучше не поднимать осадок со дна кувшина, мало ли что всплывет…
В классе у Конни только и разговоров было, что о предстоящей поездке всей школой в Австрию. Сначала – тур по маленьким городкам Франции и Швейцарии, потом через Женевское озеро к озеру Констанц в австрийском Брегенце. Они увидят замки в долине Луары, ледники Швейцарии, соборы Руана, Шартра, Тура и Брюсселя; на карте Европы открывалось столько новых названий, что по вечерам Конни от возбуждения едва могла уснуть.
– Мама, я просто не могу не поехать! Я так хочу увидеть другие страны, посмотреть на Европу! Ты ведь не против? Я могу поехать? – умоляла она.
Но мама отвечала уклончиво и пренебрежительно.
– Посмотрим, – вот и весь ее ответ.
– Уже начали записывать в группу. Я просто умру, если мне не достанется места! Все наши едут – Джейн, Полли, Тоня, – добавила Конни, пытаясь объяснить, что решение надо принимать срочно.
– Конни, я не печатаю деньги, – сказала мама, отворачиваясь к стопке приготовленного для глажки белья в плетеной корзине.
Почему она так раздражается? Что за странное отсутствующее выражение в ее зеленых глазах? Конни вздохнула. Не самый удачный момент для разговора, но времени остается в обрез.
– Я могу подрабатывать на рынке. Дядя Леви подберет для меня какую-нибудь работу. И я буду копить свои карманные деньги, обещаю, – добавила она для убедительности.
– У тебя через год выпускные экзамены, девять предметов! В выходные тебе надо будет готовиться, а не стоять за прилавком, – отрезала мама.
– Знаю, знаю. Но я уже пожертвовала танцами, я теперь все время трачу только на учебу. Я могу работать по воскресеньям. Пробные экзамены я сдала хорошо. Там нет ничего сложного. Ну пожалуйста, скажи, что я могу записаться в группу! Я никогда ни о чем тебя так не просила!
Мама вот уже несколько недель готовилась к экзаменам на квалификацию медсестры. Повсюду лежали книги, и Сьюзан жаловалась, что она пренебрегает своими обязанностями по дому. Они перестали разговаривать друг с другом, не перемолвились и словом, даже когда все вместе они отправились навестить тетю Ли и ее малыша в коляске. Назвали его Артур Редверс. Конни казалось, что такие пожилые дамы, как тетя Ли, должны испытывать неловкость, катя перед собой коляску.
Тетя Ли выглядела такой же усталой, как мама. Артур полусидел в стульчике, взятом напрокат у тети Марии, которая постоянно, к негодованию Розы, производила на свет все новых и новых младенцев.
По крайней мере, они теперь знали, откуда берутся дети, ежемесячный урок биологии расставил всё по своим местам. Роза рассказывала, что роды отвратительны, все равно что выталкивать из попы футбольный мяч. Мама сказала, что тете Ли пришлось очень тяжело, ребенок родился совсем крошечным, но постепенно доказал, что чудеса все же бывают. Теперь все Уинстэнли ему поклонялись, бабуля Эсма не могла им надышаться и не оставляла его ни на минуту. Разве не справедливо будет, если Конни теперь нарушит эту идиллию, когда все семейство так дружно развернулось в одну сторону, позабыв об остальных?
– И ни слова больше об этом. Я обдумаю твою просьбу. Когда ты будешь учиться в университете, у тебя будет еще уйма возможностей поехать за границу. Я не вижу причин пропускать занятия сейчас, – ответила мама.
Но Конни была не готова поставить на этом точку:
– Если дело в деньгах, то мисс Кент говорит, мы можем платить в рассрочку.