Вокруг царили немота, слепота, полное отсутствие каких бы то ни было запахов. А может, он все-таки уже покойник, который каким-то неведомым образом сумел добраться до преисподней, оставив белый свет где-то далеко позади, и теперь идет навстречу загробным испытаниям? Точнее, путешествует не он сам, а его неосязаемая оболочка, а сам он смирнехонько, сложив руки на животе, покоится в гробу. Вот сейчас приподнимется чуток, да и разобьет лоб о смолистую сосновую крышку.
Тьфу ты, дьявол! До каких только вещей не додумаешься в такой кромешной тьме. Ноги двигаются, руки шевелятся, значит, живой! Чего же еще нужно?
И все-таки это преисподняя — еще несколько шажков, и он натолкнется на кипящие котлы, в которых черти варят грешников.
По коже пробежал холод, то ли от дурных мыслей, то ли потому, что в штольне действительно было прохладно. Дрянь дело, слишком далеко отошел он от выхода. Не надо было так мчаться. Имелась реальная возможность заблудиться, сгинуть в безвестности, превратиться точно в такую же неодушевленную породу, которая так зловеще похрустывала под ногами.
Трудно было сказать, сколько он прошел, сколько простоял без движения, сколько раз в изнеможении лежал на холодном полу. Фартовый осознал, что изрядно устал, знал, что весь поободрался, но понимал, что если упадет еще раз, то у него просто не отыщется сил подняться. Надо было, скрипя зубами, идти дальше, искать выход из этой западни.
Жора Гуньков никогда не думал, что запах способен быть таким острым. Он вообще относился к запахам как к чему-то совершенно необязательному и никогда не думал, что от них может зависеть жизнь. И вообще, он никогда не разделял запахи на какие-то тонкие составляющие, а определял их грубовато, емкими и короткими словами. Но в какой-то момент здесь, в этой сырой тьме, он ощутил необыкновенно тонкий аромат, какой обычно исходит от полевых цветов. Жора чувствовал, что запах этот стелется по земле и, струясь, поднимается к сводам штольни, понемногу заполняя собой все пространство. Внутри у Жоры радостно заныло. Выход был совсем недалеко, если сюда сумел добраться пьянящий цветочный запах.
Фартовый приостановился и втянул в себя сладкое благоухание. Более вкусного запаха ему не приходилось вдыхать за всю свою жизнь. Он почувствовал, как аромат, приятно пощекотав гортань, проник в легкие, как каждый новый глоток заполнял альвеолы, доставляя организму все более радостные ощущения.
Осталось только немного поднажать!
Фартовый прибавил шаг и в какой-то момент почувствовал, что тоннель резко сужается. Под его ногами зловеще поскрипывала каменистая крошка, он шел до тех самых пор, пока вдруг не уперся в тупик. Его охватило чувство щемящей безысходности, показалось, что напрочь пропали и те сладостные ароматы, которые только что щекотали ему ноздри.
Жора понял, что он заблудился, что у него не хватит сил, чтобы двигаться дальше, если он не отдохнет и не придет в себя. Следовало во что бы то ни стало успокоиться, собраться с мыслями, чтобы отправиться на поиски выхода, но вот спокойствия-то как раз пока и не было.
Под ногами тонко пискнуло. «Крыса! — догадался Фартовый. — Эти твари заползают в самые неожиданные места. Но крысы могут жить здесь только в том случае, если здесь есть хоть какая-то жратва. А чтобы ее найти, надо выйти на волю. Вряд ли они тут разживутся чем-нибудь».
Гуньков развернулся и двинулся в обратную сторону. Пройдя несколько метров, он вновь ощутил дурманящий запах — так может пахнуть только сбитая с цветков пыльца. Следовательно, он на верном пути.
— Заморить хотели Жорку Гунькова, суки, волки позорные… Не выйдет!
Направление Фартовый определил по слабым струйкам свежего воздуха. Входа еще не было видно, он располагался где-то далеко за поворотом, но вот ветерок приятно охлаждал обожженную многочисленными царапинами и ссадинами кожу. Жора сделал над собой усилие и вдруг со страхом осознал, что силы у него на исходе. «А что, если идти до выхода еще очень далеко?» — в отчаянии подумал Фартовый. Тогда придется умирать от обезвоживания прямо у порога, за которым открывается воля.
К горлу подкатила неприятная тошнота, которая буквально выворачивала внутренности. Запрокинув голову, Фартовый сделал несколько глубоких вдохов. Спазмы, душившие его, малость отошли. Ему стало значительно легче.
Еще шаг, другой… И Жора понял, что выбрался наружу. Собственно говоря, он так ничего и не увидел, скорее почувствовал. Вокруг по-прежнему была непроглядная чернота. Внешне как будто бы ничего не изменилось. Но вот если всмотреться, то впереди можно было заметить крохотную точку. Это была звезда. Она поманила его секунду и вновь укрылась во мрак.
— Сгноить меня хотели?! Я же Фартовый! — скрипнул зубами Жора Гуньков, выглянув из узкого лаза.
Воздух казался необыкновенно чистым и вкусным. Тишина и безветрие оставались где-то глубоко внутри скалы. Жора наконец-то вышел на волю и тут же захмелел от свежести. Некоторое время он приходил в себя, просто дышал, вытянувшись во весь рост на траве. А потом встал и неуверенно пошел вперед.
Из-за тучи выглянула луна. Она посеребрила верхушки деревьев, бросила кривую уродливую тень на затоптанную поляну, пококетничала еще малость холодным блестящим боком и спряталась.
Это была совсем не та поляна, с которой Фартовый сумел удрать в штольню. Там прямо перед входом возвышался свеженасыпанный холм, под которым лежали ящики с изумрудами, а здесь все выглядело совсем иначе. Интересно, сколько же он провел времени в штольне? Один день? Два? А может быть, целую неделю? Теперь этого уже не узнать, да и к чему такие подробности! В замкнутом пространстве время протекает стремительно.
— Где же здесь вода? Черт бы ее побрал!
Больше всего на свете Фартовый хотел пить. Забрести бы сейчас в то болотце, в котором он когда-то, тысячу лет назад стоял, по горло, да вылакать его до капли.
Сделав еще один шаг, Фартовый невольно остановился. Поначалу ему показалось, что это бревна, брошенные неподалеку от входа. Но, всмотревшись как следует, он вдруг понял, что это обрубки человеческого тела. Ближе всего к нему лежала верхняя половина чьего-то туловища. Впору бы испугаться, да все его чувства остались где-то в глубине штольни.
Фартовый подошел к трупу. Увиденному он не особенно удивился. Это был «автоматчик» Рука. На этот раз ему не повезло очень серьезно. В трех шагах от него лежал еще один труп, дядька с бородой, но Фартовый его не знал, зато еще двое были хорошо знакомы. Отвоевались танкист с артиллеристом.
А впрочем, повстречать покойника — это к удаче. А их тут аж четверо. Пора бы свалить отсюда, а то и так подзадержался.
Теперь Фартовый точно знал, чем он будет заниматься в ближайшее время, а то и всю оставшуюся жизнь, если понадобится. Прежде всего он должен будет раскопать и любым способом перевезти куда-нибудь в надежное место ящики с изумрудами. Это сделать почти невозможно, но он сделает. И еще он будет искать контейнер с алмазами, тот самый, который находился в кузове грузовика. Его утащил служивый, не добивший раненого зэка, пожалевший его. Всю жизнь искать будет, а сам не отыщет, так сыну завещает.