— Тихо! — зашипела Парсимони. — Хочешь, чтобы мы закончили жизнь на виселице?

— Осталось совсем немного, — сказала Старлинг. — Мы неглубоко закопали. — Вдруг она упала на колени и принялась разгребать землю руками. — Вот оно, — произнесла она, вцепившись в завязки мешка. Она потянула что есть мочи и вытащила мешок. Старлинг принялась счищать с него грязь. — Вот, Парси, добыча у нас.

Что-то в блеске серебристо-черных в свете луны глаз Парсимони снова насторожило Старлинг. И когда Парсимони сделала шаг вперед, Старлинг отступила в сторону и поставила ей подножку, повалив Парсимони на холодную мокрую землю.

Она бросила мешок и прыгнула на спину Парсимони, вдавливая ее голову в грязь, словно хотела удушить ее, также — она была в этом уверена — как Парсимони задушила Элис. Парсимони этого заслуживала.

Но Парсимони оказалась сильней и вывернулась из ее рук. Возясь в жирной сырой глине, они колотили друг друга, таскали за волосы, выворачивали руки и царапались. Они дрались, пока не иссякли силы. После Парсимони и Старлинг, лежа на мягкой земле, тяжело дышали, не в силах поднять руки, а их одежда была порвана и испачкана.

— Милая, я даже представить не могла, что ты способна на такое.

Старлинг — тоже. Жаль, что она не могла дать такой же отпор в Стреллее, когда ее избивал черный от угольной пыли Эдвард.

— Это мой единственный шанс, Парси, и тебе его у меня не отнять.

Так, лежа на влажной и холодной земле и тяжело дыша, они ощутили, что зауважали друг друга. Более того, они обе осознали, что нужны друг другу. Невозможно в одиночку спрятать и продать все эти ценности. Быть может, лучше им действовать сообща?

— Ну что, Парси? Попробуем вместе? Этих сокровищ хватит и на покупку дома.

Мгновение Парсимони размышляла.

— Всегда хотела собственный публичный дом. А ты, милая, похоже, самая подходящая для меня компаньонка.

— Из борделя мог бы получиться настоящий дворец.

— Устраивать приемы для знати. А еще азартные игры. Это будет лучшее место в городе. Все, что нам нужно, найти хорошего перекупщика и выручить приличные деньги. Что за дом у нас будет!

Старлинг рассмеялась.

— Можно назвать его «Королевы» — потому что мы будем как две пчелиные матки, хозяйки и лучшие девочки заведения.

Парсимони поднялась на ноги и попыталась очистить одежду от грязи.

— Или мы могли бы назвать заведение «Королевские ножки» — мы будем работать день и ночь без выходных! Жалко, милая, что ты не узнала Когга поближе. Ты бы ему понравилась. Ты в его вкусе. Кто же его убил? Ему вроде глаза выкололи.

— Его убил один страшный человек в темной одежде. От него веяло замогильным холодом. У него был такой тонкий кинжал с черной ручкой. Он ударил Когга дважды, по удару в каждый глаз, по самую рукоятку. Такому убить, что проститутку снять.

Старлинг тоже поднялась на ноги, держа в левой руке мешок с добычей. Она посмотрела на мешок и вдруг протянула его Парсимони.

Парсимони взяла мешок, вытащила два золотых слитка, взвесила их в руке, затем положила их обратно.

— Нет, ты понесешь мешок, милая.

— А еще, Парси, тот убийца, после того, как проткнул кинжалом Коггу глаза… — произнесла она и замолчала на мгновение, вспоминая, — перекрестился, как это делают католики.

Глава 19

Никому не было дела до Майлза Херрика с позвякивающими в заплечном мешке инструментами, который шагал по Дептфорд-Стрэнду в одежде рабочего среди суетящихся моряков, парусных дел мастеров, плотников, корабельщиков и шлюх.

Это был яркий солнечный февральский день, почти весенний. Последний снег где-то растаял, а где-то его смыл дождь, и люди ощутили новый прилив сил. Мир казался прекрасным и стоил того, чтобы вылезти из постели. Херрик оглянулся и осмотрел дома и лавки, что выстроились вдоль берега реки. Его взгляд остановился на свечной лавке, старинном, покосившемся трехэтажном здании с небольшими окнами. Снаружи висела табличка: «Сдается комната». Подойдет. Он скользнул в дверь.

В помещении висел густой удушливый табачный дым. В духоте, среди такелажа, парусной оснастки, галерных плетеных коробов, бочонков с сухарями, сушеного гороха и соленой говядины, всего того, что необходимо для путешествия, он увидел двух беседующих людей, дюжих работяг, которые спорили о чем-то над разложенном на скамье чертежом каравеллы. Когда он подошел, они прекратили разговор и посмотрели на него, не вынимая трубок изо рта и исторгая дым, словно печные трубы.

— Вы хозяин этой лавки? — спросил Херрик того, что был повыше и держался более уверенно. — Я искал жилье и увидел вашу вывеску. Комната еще свободна?

— Ну, положим, от жильцов она свободна, — ответил тот, что повыше, — но только не от арендной платы.

Херрик натужно улыбнулся над попыткой пошутить. Он достал кошель и развязал тесемку.

— Я хорошо заплачу. Я прибыл из Нижних земель [43] и ищу работу оружейника.

Ему понравилась ирония; «оружейник» звучало правдоподобно. А еще он знал, что его никто не будет проверять.

— Что ж, работы здесь полно. Капитаны будут рады еще одному мастеру-оружейнику. Пошли, покажу тебе комнату.

Комната была на третьем этаже под самой крышей. То, что нужно. Под слоем штукатурки у карниза он услышал, как скребутся крысы или птицы. В комнате лежал лишь голый соломенный матрас, стоял небольшой стол и трехногая табуретка. Зато было небольшое створчатое окно, выходившее на реку. Херрик задержался у окна, затем повернулся и оглядел комнату. Божье дело. Да исполнится воля Твоя.

— Годится.

Хозяин потянулся, чтобы смести паутину, повисшую над низкой дверью.

— Меня зовут Боб Робертс. Я дам вам одеяла и ночной горшок. Плата — два шиллинга и шестипенсовик в неделю, но могу уступить и за полкроны.

Херрик положил мешок с инструментами на пол таким же привычным жестом, каким домохозяйка ставит корзину с бельем для стирки, и ударил по рукам с хозяином, дабы подтвердить совершение сделки.

— Хенрик ван Лейден.

— Что ж, Хенрик, не выпьешь ли с нами эля, и, кстати, можешь заплатить мне за первую неделю, — сказал хозяин и повернулся, чтобы уйти. — Если тебе нужны имена капитанов, нуждающихся в оружейниках, я с радостью посодействую.

— А как насчет Дрейка, лучшего из всех?

Хозяин рассмеялся.

— Ух ты! Хочешь на него работать? Тогда будешь работать без отдыха и без оплаты.

— Значит, он захаживает в эти места?

— Каждый день. Никогда не видел другого капитана, который бы так тщательно занимался подготовкой к походу. Если наш флот не окажется готов встретить армаду, то Дрейк тут ни при чем. Но знай, несколько дней работы на него — и участь закованного и избиваемого раба на испанской галере покажется тебе раем.