— Проходи в дом, — сказал Топклифф, обняв ее за плечи, — и выпей пива, утоли жажду.

Если бы Роуз предложили пройти через врата ада, вряд ли это напугало бы ее больше, но все же она не могла отказать этому человеку. Она знала, что Топклифф жесток, а еще, что он обладает властью. Элли Мей, ее подруга с рынка, сказала, что она должна пойти к Топклиффу, ибо он умеет видеть, что у каждого на душе, и посвящен в такие темные тайны, о которых больше никому ничего не известно.

В испещренных желтыми пятнами зубах Топклифф сжимал странную длинную деревянную трубку с дыркой, то и дело затягиваясь и выдыхая дым. В изумлении Роуз уставилась на это зрелище: ей показалось, что он выдыхает клубы серы от адского пламени, так как никогда прежде она не видела ничего подобного. Топклифф рассмеялся, видя ее удивление.

— Это курительная трубка с табаком из Нового Света.

Он приказал одному из слуг принести выпивку, а другому — разжечь огонь в камине и, видя, что тот, согнувшись в три погибели у решетки камина, пытается раздуть мехами огонь, обругал его за нерасторопность.

Топклифф принялся расспрашивать Роуз о том, чем она зарабатывает на жизнь и где живет. Она рассказала, что работала помощницей на кухне в доме одной знатной дамы, но оставила работу, когда вышла замуж за Эдмунда. Однако после смерти мужа ее приняли обратно, на прежнюю работу.

Топклифф слушал рассказ Роуз улыбаясь и обнажая свои крепкие потемневшие зубы. Наконец он вынул трубку изо рта.

— Что ж, Роуз, мне бы хотелось помочь тебе. Нужно найти мать этого выродка.

Он притянул Роуз к себе.

— Надо заботиться о подданных Ее величества, не так ли? Особенно о вдове такого добропорядочного молодого мужчины, отдавшего жизнь за свою государыню. Расскажи мне, Роуз, где был украден твой ребенок?

Она очень хорошо помнила тот день. Это случилось на прошлой неделе, когда малышу было всего двенадцать дней от роду. Роуз отправилась на рынок за сыром и соленой свининой, держа завернутого в пеленки младенца на руках. Она принялась спорить с торговцем и на мгновение положила малыша в корзинку, так как в руках держала покупки, а ей еще нужно было отсчитать фартинги, чтобы заплатить за них. Спор затянулся, и мгновение, когда она выпустила маленького Мунда из рук, обернулось несколькими минутами. Разгоряченная спором Роуз наклонилась, чтобы взять малыша, и в ту же секунду ее гнев превратился в ужас, ибо ребенка не было. Вместо него в корзинке лежало это чудовище, это дьявольское отродье.

— Что ж, нужно найти маленького Уильяма Эдмунда, — наконец произнес Топклифф. — Но сначала, Роуз, мы познакомимся поближе.

Топклифф крепко обхватил Роуз.

Она не сопротивлялась, так как ожидала нечто подобное в качестве платы за услугу. Одним движением он задрал подол платья и нижнюю юбку Роуз, повернул ее с силой, которой она не могла противостоять, и ни слова не говоря, с привычным безразличием овладел ею.

Глава 5

В крипте собора Святого Павла над трупом леди Бланш Говард стоял искатель мертвых [11] в заляпанном кровью фартуке. После долгого молчания своими сильными руками он с профессиональной осторожностью принялся поворачивать голову бедняжки то так, то эдак, осматривая ее раны; то же он проделал и с ее грудью и прочими женскими органами. Он поднял едва сформировавшееся тельце ребенка, по-прежнему соединенное пуповиной с телом матери, и осмотрел его со всех сторон. Затем он ощупал голову женщины, осмотрел подмышки, области под коленями и подошвы.

Каменные стены крипты блестели от мельчайших струек воды. Искатель мертвых раздвинул ноги жертвы в стороны и продолжил осмотр. Он достал какие-то предметы и невозмутимо отложил их в сторону, а затем наклонился и принюхался.

Шекспир стоял сзади и наблюдал. Джошуа Пис, как звали искателя, казалось, был настолько поглощен работой, что не замечал его присутствия. Шекспиру нравился Пис: он был человеком образованным, как и сам Шекспир, из того типа людей, что были призваны сформировать новую Англию, людей, практически свободных от предрассудков католической церкви. Над ними, в нефе огромного собора, люди занималась своими делами: торговали, плели заговоры, смеялись, сражались, грабили друг друга или просто проводили время. Но здесь, внизу, единственными звуками были шорох мягких кожаных подошв по каменному полуда капанье воды со стен и потолка.

Было трудно определить, сколько Пису лет, скорее ему было уже сильно за тридцать, но выглядел он моложе. Пис был худощав, но силен. На его макушке проглядывала лысина, словно монашеская тонзура. Он обнюхал рот и ноздри жертвы, затем сделал шаг назад, выпрямился и встретился взглядом с Шекспиром.

— Она пахнет пожаром и мужчиной, — сказал он. — Но это еще не все, господин Шекспир. Судя по запаху, смерть наступила три дня назад.

— Три дня?

— Да, три дня назад, учитывая время года, летом я бы сказал — полтора дня. Где вы ее нашли?

— В сгоревшем доме по дороге в Шордич.

— Тогда ясно, почему пахнет дымом. Судя по запаху от ее кожи и изо рта, ее не отравили. Полагаю, причиной смерти стала рана, нанесенная убийцей лезвием или чем-то подобным в область горла. Скажите, много ли было крови возле тела?

Шекспир мысленно вернулся к той ужасной сцене в сгоревшем доме, затем удивленно покачал головой.

— Нет. Она лежала на кровати, на простынях были пятна крови, но очень немного.

— Значит, ее убили где-то в другом месте или в другой части дома и перенесли сюда. От подобных ран она должна была потерять много крови. — Искатель мертвых поднял предметы, что достал из ее тела: обломок кости и серебряное распятие. — Это было внутри, эти предметы в нее кто-то запихнул. Думаю, обломок кости — частичка мощей. Насколько мне известно, зачастую кости обезьяны пытаются выдать за палец какого-нибудь святого.

— Но почему эти предметы оказались в ней?

— Вам придется спросить это у ее убийцы, господин Шекспир. А пока я могу сказать, что девушке было около восемнадцати лет, не больше, и она обладала отменным здоровьем. Что же касается плода, то ему было двенадцать недель, и это мальчик. По характеру кровотечения видно, что плод вырезали из нее после ее смерти, что, возможно, будет хоть и ничтожным, но утешением для ее семьи.

Подняв тело леди Бланш Говард, Пис продемонстрировал обнаженную спину жертвы.

— Взгляните на это, господин Шекспир.

Шекспир подошел поближе. Спина девушки от затылка до бедер была изуродована двумя свежими порезами в виде креста. В доме в Шордиче он этого не заметил: там она лежала лицом вверх.

— Что это? Откуда?

Пис ощупал кровавые следы.