Спустившись вниз, внимательно осмотрел пол. Где-то в углу под буковым паркетом должен находиться тайник (Карл Густавович был весьма предусмотрителен, когда при ремонте дома велел сделать несколько схронов). Сразу его не заметишь. У самой стены плашки паркета были немного пошире, но определить разницу можно было в том случае, если внимательно всмотреться.
Достав из стола клещи, Фаберже аккуратно подцепил гвоздь и вытянул его наружу, после чего приподнял сколоченный между собой паркет. Внизу находилась крышка под цвет бетона. Аккуратно приподнял ее. Внутри каменной кладки был неглубокий тайник, всего-то пятнадцать сантиметров высотой. Евгений Карлович бережно уложил в него драгоценности, после чего установил крышку на место.
Аркадий подъехал ровно в три часа ночи, как и обещал. Ночной Петроград казался вымершим. Лишь в отдельных окнах далекими маяками полыхал свет. Он прошел в прихожую, где его уже поджидали Евгений Карлович с матерью. Глянув в растерянное лицо Августы Богдановны, Аркаша предупредил:
– На Финском заливе сейчас ветер, будет холодно. Вы бы надели что-нибудь потеплее.
– Может, шубу?
– Вот только не надо никаких дорогих шуб. Это может привлечь внимание.
Посмотрев на мать, Евгений Карлович произнес:
– Я возьму твое коричневое пальто с меховым воротником.
– Это то, что нужно.
Через минуту Евгений Фаберже вернулся с темным пальто, перекинутым через руку.
– Может, присядем на дорожку? – предложил Аркадий. – Кто знает, как там обернется.
Евгений Карлович отрицательно покачал головой:
– Лучше не надо. Это не изгнание. Мы едем ненадолго и скоро все вернемся домой.
– Тогда пойдемте.
Вышли в промозглую ночь. По асфальту стелилась легкая поземка. Подхваченный порывом ветра, Евгений Карлович вышел следом за матерью. У парадного подъезда с выключенными фарами черным сугробом возвышался автомобиль.
– Располагайтесь, – распахнул Аркадий заднюю дверь.
Августа Богдановна разместилась на заднем сиденье, аккуратно подобрав длинные полы пальто. Евгений Карлович плюхнулся рядом, сильно качнув автомобиль. Захлопнув распахнутую заднюю дверцу, Аркадий устроился в водительском кресле.
– Надеюсь, что доедем без приключений.
Фары вспыхнули, осветив дальний угол здания, расплывшийся желтым светом. Машина, хищно заурчав, покатила по темному проспекту. Уже перед въездом в Невскую губу навстречу вышли три человека в солдатских зеленых шинелях, вооруженные винтовками. Наставив оружие, они потребовали остановиться.
– Спокойно, – проговорил Аркадий, притормаживая, – говорить буду я. Вы просто сидите.
– Это надолго? – беспокойно спросила Августа Богдановна.
– Надеюсь, что нет.
Остановив машину, Аркадий терпеливо подождал подошедшего солдата с красной повязкой на правой руке. Приоткрыв дверцу, приветливо спросил:
– В чем дело, товарищ?
– Кто таков? – смерил Аркадия хищным взглядом красноармеец.
– А ты разве не знаешь, кому принадлежит эта машина? – строгим голосом спросил Аркадий.
– На ней не написано.
– А надо знать… Она из гаража петроградской ЧК.
Подошли еще два красноармейца. Их обветренные лица тронули нехорошие улыбки, заставившие Аркадия посуроветь. Красноармеец, повернувшись к подошедшим бойцам, бодро объявил:
– Сиреня, глянь-ка на него… Мы тут чекиста задержали. – И уже зло, показав в оскале крепкие молодые зубы, выдавил: – А ну, вылазь из машины! Кому сказано!
Схватив с сиденья револьвер, Аркадий отправил первую пулю прямо в открытый рот говорившего, а вторую – в стоявшего за ним. Нажав на газ, ударил крылом машины третьего солдата, отошедшего на обочину. Раздался звук прогнувшегося металла, потом громкий вскрик: солдат, откинув от себя винтовку, повалился на смерзшийся грунт.
Машина, набирая скорость, устремилась по улице. Бабахнул выстрел. Ему вслед револьверный, уже поглуше.
– Кто это? – в ужасе воскликнула Августа Богдановна.
Из переулка выскочил матрос в бушлате, ленточки бескозырки завязаны под острым подбородком. Размахивая маузером, он что-то отчаянно кричал.
– Проклятье! – невольно выругался Аркадий и, объехав матроса, вырулил в переулок.
Раздался выстрел. Выпущенная пуля, пробив стекло, брызнула колючей крошкой.
– Кто же это такие? – продолжала удивляться Августа Богдановна.
– Кто их разберет сейчас! – отозвался Аркадий. – Может, анархисты.
Добрались до Финского залива. На черной мерцающей поверхности подле причала раскачивалось небольшое моторное суденышко. Тишина стояла необыкновенная. Ночь на Финском заливе не казалась такой уж жутковатой. Через рваную дымку облаков проглядывала мертвенно-бледная луна, бросая серебристый свет на взволнованную поверхность.
– Мы приехали, – объявил Аркадий.
Распахнув заднюю дверцу, он помог выйти из машины Августе Богдановне. С другой стороны, тряхнув распахнутыми полами, выбрался Евгений Карлович.
– Матушка, давай я тебе помогу.
– Ничего, справлюсь как-нибудь сама.
Из рубки показался полнеющий немолодой мужчина в распахнутом бушлате.
– Парамоныч, ты готов? – спросил Аркадий. – Принимай гостей!
– А что я? – пробасил старикан простуженным голосом. – Я всегда за здрасте!
– Головой мне за них отвечаешь! Ты меня понял? – строго произнес Аркадий, не оценив жизнерадостной интонации капитана.
– Как не понять? Голова-то у всех одна, чай, не казенная.
Августа Богдановна, поддерживаемая сыном, спустилась по ступеням прямо к катеру. Следом сошел Аркадий. Остановившись на гранитном краешке, он некоторое время вслушивался в шорох волн, думал о чем-то своем.
– Не знаю, когда нам удастся в следующий раз встретиться, но на всякий случай прощай! – Широко распахнув объятия, он прижал к себе Евгения Карловича.
– Спасибо тебе. Не знаю, как бы для нас сложилось… – Фаберже не договорил, лишь обреченно махнул рукой, все было ясно и без того. – Как воры какие-то бежим, а ведь ничего не украли. Наоборот, нас обчистили, как липку.
– Отдать швартовы! – выкрикнул из рубки капитан.
– Есть отдать швартовы!
Аркадий отцепил канат от тумбы и бросил его на палубу. Катер громко затарахтел, тревожа ночь. Под кормой заклубилась и поднялась волна, оттолкнув судно от каменного берега. Некоторое время Аркадий смотрел на удаляющийся катерок, который все более забирала чернота. Вскоре, проглоченный сумраком, катерок растворился, оставив после себя вибрирующий звук, а когда и он рассеялся в толще расстояния, Аркадий швырнул недокуренную папиросу под ноги и заторопился к оставленной машине.