Солнце уже собиралось закатиться, так что пора было идти домой. К этому времени остатки дерева превратились в трухлявые лохмотья – во всяком случае, на первый взгляд и издали. По дороге я еще несколько раз пробовал метать нож и все время с неизменным успехом.
Может, я подсознательно выбрал метательный нож, а может, как раз длинное относительно ручки лезвие давало такой эффект. Так я рассуждал сам с собой, взвешивая все за и против по поводу решения метать нож во время уничтожения врагов этого мира. Пока что побеждало «за», ведь теперь промахов практически не было.
Дома меня ожидал сюрприз, причем довольно плохой (сюрпризы редко бывают хорошими) – сильно расстроенная бабушка и озлобленная мама. После долгих расспросов и вытягиваний информации я, наконец, сумел понять картину произошедшего.
Есть у нас в деревне один пьянчуга, Спиридоном зовут. Пьянчуг в деревне всегда хватает, но этот переплюнул всех (его чаще называли Стыридон). Все бы ничего, но в последнее время он стал слишком наглым и задиристым. Все ему нипочем, его уже и били пару раз, а все равно лезет. Бутылку не дадут, так сразу какую-нибудь гадость сделает. На этот раз он вломился на наш двор. Мама, конечно, его погнала отсюда, но он уходить не хотел, просил денег на бутылку или просто выпить. Когда маме это надоело, она ему выдала по полной:
– Ах, ты выпить хочешь, чмо болотное?! – С этими словами она принесла ведро воды и вылила на Спиридона.
С головы до ног окатила. После этого развернула и пинками выгнала восвояси. Но тот ушел не сразу – сначала обоссал наш забор и только потом под очередную дурацкую песню отправился восвояси.
Как ни странно, это происшествие только улучшило мое настроение, ведь теперь появился очередной объект. К сожалению, с ним придется подождать. Если убить его сейчас, то подозрения явно падут на нашу семью, а это никого не порадует.
– Ну, ничего, Спиридон, погуляй еще немного, скоро встретимся, – злорадно подумал я, а маму спросил: – Может, ему морду начистить?
– Не стоит, потом еще в милицию загребут, если случайно ему что-нибудь сломаешь. Бог накажет, – тихо сказала она и тут же добавила более уверенно: – Я не сомневаюсь, что он свое получит.
– Думаю, ты права, – мысленно ответил я и пошел спать.
Сегодня был трудный день. Такие дни должны считаться минимум за два, хотя организм, по-моему, так и считает.
Сон долго не шел, я все еще переваривал сегодняшний день и думал о том, как же у судьбы все просчитано: только потренировался – уже напоролся на жертву. Значит, мы были предназначены друг для друга, как охотник и жертва, а точнее, как инквизитор и еретик. Надо было хорошенько продумать план ликвидации, в этом случае не хотелось действовать примитивно. Просто потыкать ножом было рискованно, в деревне все друг друга знают, всем все видно. Поджечь горючей смесью его дом вместе с ним? Не подходит, обязательно заподозрят кого-нибудь из деревни, ведь почти все имеют на него зуб. Значит, допрашивать будут всех, а это лишняя морока. Идеально было бы подстроить несчастный случай, но как это сделать? Я решил немного последить за ним завтра, а там, может, что и подвернется…
Следующий день, к сожалению, был воскресный, а значит, выходной. Не для всех конечно, но для большинства. Ведь многие работают в ближайшем городе, в самой деревне работы почти нет. Хорошо еще тем, кто держит домашнюю живность, а остальным что делать? Вот все и выкручиваются, как могут. А по воскресеньям люди начинают развлекаться. Точнее, начинают они еще в пятницу вечером, но воскресенье еще не является отходняком, оно является продолжением. А главное развлечение в деревне – это напиться. Чем больше напился, тем сильнее и интереснее развлекся.
Вчера Спиридон, похоже, времени зря не терял и нашел кого-то более сердобольного, чем моя мама, поэтому сегодня у него должен был быть очередной отходняк. Самое интересное, что перемещался он всегда сам, если только не валялся без задних ног. Ему никто и никогда не помогал, поэтому когда он напивался, если градусов хватало, то всегда валялся там, где свалился, а проснувшись утром (или в любое другое время суток), снова принимался за свое. Никто никогда не видел, чтобы он работал, но пьяным он был очень часто.
Под предлогом прогуляться по деревне я отправился на поиски Спиридона, которые увенчались успехом очень быстро, потому что этот хмырь торчал у продуктового магазина в ожидании очередного донора. Воскресенье для него было хорошим днем, потому что пили многие, а значит, урвать свою долю получалось намного проще. Вот и сейчас он стоял и отлавливал потенциальных водкодателей.
Чтобы не вызывать подозрений, я зашел в магазин и купил какой-то мелочевки к чаю. При выходе меня хлопнули по плечу, и я услышал противный пропитой голос:
– Браток, дай стопарик или подкинь мелочишки. – Волшебных слов вроде «пожалуйста» или «спасибо», я уж не говорю про «будьте любезны», от этого хмыря ждать не приходилось, но такое панибратское отношение ко мне, особенно после вчерашнего?!
Я обернулся с изумлением, в большой степени смешанным со злостью.
– Вы что-то сказали, или скрипнули мои ботинки? – вежливо поинтересовался я.
Теперь он узнал меня.
– Ах, это сын той курвы, что не дала мне вче…
Дальше я не позволил ему продолжить, правым хуком сшибая его на землю. Добивать его не стоило, но весь сегодняшний план уже ни на что не годился. Я услышал редкие аплодисменты. Многие видели, как я ударил, и для многих это было приятным сюрпризом. Теперь разговоров будет на неделю, если не на месяц.
– Попридержи язык, – вот и все, что я ему сказал, повернулся и пошел домой.
Я слышал, как он поднимался, что-то бормоча себе под нос. С его ликвидацией стоило поспешить, ведь этот свин может и отомстить. Но сегодня мне пора было возвращаться домой – работа тянула со страшной силой, не мог же я прогуливать постоянно. Хотя я раньше никогда не прогуливал, да и сейчас только по уважительной причине.
В лес я уже не пошел, а собрался и поехал домой, предупредив маму, чтобы она звонила в случае чего.
Неделя шла очень медленно. Я ждал ее конца с таким нетерпением, с каким не ждал даже дня рождения. Хотя дела у меня были, и очень даже важные. Весь вечер понедельника я потратил на отчистку ножей от смолы, и, пока я чистил их, мне в голову пришла одна очень плохая мысль. Ведь теперь этот запах останется надолго, возможно, даже навсегда, а тогда это может дать следователям какую-нибудь ниточку, по которой они смогут выйти на меня. Но что-нибудь менять я уже не собирался. Отчистив лезвия, я окунул их в ванночку с водкой, надеясь, что она отобьет запах хоть немного, а потом хорошенько их заточил.
Мама меня часто просила поточить ножи, и обычно этот звук лезвия об оселок действовал мне на нервы. Это было лучше шуршания пенопласта, но впечатление все равно отвратительное. Сейчас же я точил ножи с любовью и наслаждением. Это были мои друзья, которые нуждаются в помощи, и я помогал им. Помогал обрести правильную форму, приобрести несравненную остроту. Пока я их точил, они становились продолжением меня. Теперь я мог понять рыцарей и самураев, дававших имена своему оружию. Они наделяли оружие душой, и это помогало им. Когда оружие и его владелец едины, их победить невозможно.