Периодически я слышал за спиной разные возгласы. Не считая матерщины, там звучало: «стой!», «гаденыш», «убью», «твою мать» и все такое прочее. Иногда мне приходилось сбрасывать скорость, потому что временами я чувствовал, что он отстает. Пару раз даже пришлось споткнуться, чтобы все выглядело правдоподобно. Кстати, второй раз чуть не доигрался – нога на самом деле застряла под выпирающим корнем, из-под которого я еле-еле сумел высвободиться и рвануть дальше. К тому же плохую службу сыграли и кроссовки, которые были велики на два размера. Но самое странное, что я не чувствовал усталости в голосе Спиридона – похоже, ему было на все наплевать, только бы достать меня. С одной стороны, это радовало – теперь дело не сорвется, с другой напрягало – а вдруг ему сегодня повезет больше, чем мне?
Вопросы, на которые я пытался найти ответы во время бега, ответа не получали, потому что тут же возникали новые, перекрывающие предыдущие, и главным из них был: а правильно ли я бегу? Некоторое время мне казалось, что я бегу не туда, но вскоре поваленные деревья убедили меня в обратном. До цели оставалось не так уж далеко; надо продумать, как убивать.
Как же хорошо, что в нашем лесу много безбуреломных мест, поэтому сохраняется вполне удобный ландшафт для бега. Хотя в нескольких местах приходилось продираться через маленькие елочки, так что ориентироваться на нахождение противника можно было только по треску сломанных ветвей.
Но все основные препятствия уже были позади, вот-вот мы добежим до нужного места.
Спиридон скорость бега не сбавлял, но и не прибавлял. Похоже, он вошел в удобный ритм и старался его придерживаться. На тридцатой или сороковой минуте бега он, наконец, понял, что крики только сбивают ему дыхание, поэтому теперь он бежал тихо и целеустремленно, как медведь. Тот, как говорят, может догнать любое живое существо в лесу, потому что у него хорошо развита выносливость. Стоит только жертве подустать и сбавить скорость – и все, можно сказать, что для нее это конец. Трудно было в такое поверить, но теперь я был склонен к тому, что эта теория имеет право на жизнь. А вот тот, кто сейчас воплощает эту теорию в жизнь, имеет право на смерть.
Не могу сказать, что я не устал и был такой же свежий, как и в начале бега. Конечно же, нет, но когда адреналин в огромных количествах поступает в кровь, нервы напряжены до предела, а каждая ошибка – это смерть, то усталость отходит на второй план.
Дождь начинал усиливаться, многие капли еще сдерживались кронами деревьев, но чувствовалось, что это ненадолго. В лесу заметно потемнело. Приближаясь к канаве, я снизил скорость, доставая ножик из рукава. Это оказалось не так-то легко, как я планировал, потому что куртка была другая – лесная. Только подергав нож пару раз, я сообразил расстегнуть пуговицу.
Канава уже была под ногами. Я легко ее перепрыгнул и развернулся, выхватывая наконец-то неподатливый нож из рукава (точно, как фокусник – пронеслось в голове). Приближающаяся тень зарычала. Потемневшее небо сильно ухудшило обзор, но различить все необходимое еще было возможно.
– Попался, гаденыш, – тяжело дыша, пропыхтел Спиридон, он перешел на шаг и медленно приближался ко мне. – Я убью тебя медленно, так что не бойся, ты еще поживешь.
Такая жизнерадостная перспектива меня не устраивала, и я приготовился метать. До последнего момента я старался скрыть оружие в правой руке, держа нож за кончик лезвия. Как назло, бросок ножа снизу я не отрабатывал, все только сверху из-за плеча. Придется экспериментировать. Я медленно отвел руку назад, стараясь, чтобы нож до последнего момента оставался незамеченным. В этом мне помогли тучи, закрывшие солнце. Когда до врага человечества оставалось не более пяти метров, я принял боевую стойку Нео из «Матрицы»: правая рука за головой, левая выставлена вперед ладонью вверх, ноги слегка согнуты. Левой рукой я поманил Спиридона.
– Ах ты…
Я не дал ему закончить фразу. Как только он обратил внимание на мою левую руку, то правой максимально быстрым движением я метнул в него нож, вложив в бросок всю силу, имевшуюся на данный момент. Целился я в сердце, но все та же пресловутая примерная точность немного подвела. Нож воткнулся ему в левое плечо, причем, похоже, по самую рукоять. Его легкая весенняя одежда не сильно спасла от такого броска.
Спиридон взвыл и побежал на меня. Сделав два шага, он рухнул в скрытую ветками канаву, ударившись мордой о противоположный ее край. Воспользовавшись неудачей врага, я, не мудрствуя лукаво, разбил бутылку водки об его затылок.
«Жил ради водки, так водка тебя и убьет», – подумал я, надеясь, что этот удар и вправду окажется смертельным. Я выбил ногой нож из его руки и тут же отпрыгнул, потому что эта рука чуть не схватила меня за ногу. Он откинулся назад.
– Тебе повезло … – Дальше шла ненормативная лексика.
– Честно говоря – открою тебе страшную тайну – все было спланировано. Ты просто помог воплотить мой план в жизнь.
Я знаю, что говорить – делу вредить, но сейчас не мог удержаться. Находясь вблизи, я заметил, как изумленно взметнулись его брови.
– Ты все это подстроил? – не веря своим ушам, спросил он.
– А ты, похоже, плохо слышишь. Можешь порыться в канаве, там для тебя еще две бутылки лежит.
Он, не отрывая от меня взгляд, пошарил ногой в глубине канавы и вскоре наткнулся на одну.
– Думаю, что тебя уже ждут Там, – сказал я, показывая на небо, – или, скорее всего, Там, – показал я вниз. – Но меня это не волнует, я избавлю от тебя этот мир, а тот пусть сам разбирается с тобой.
Я нагнулся, чтобы достать нож из-под штанины, но неожиданно Спиридон бросился вперед, стараясь схватить меня здоровой рукой. Лишь то, что я вовремя завалился назад, спасло меня. Реакция сработала вовремя, но крайне неэффективно – если бы Спиридон был здоров, то точно достал бы, а так, наткнувшись ножом в плече на край канавы, он с воплем откинулся назад.
– Я достану тебя… – Продолжая нецензурно выражаться, он полез из ямы.
Нож уже был в моей руке. Я нанес ему удар по голове ногой с левой стороны, чтобы он не мог прикрыться рукой, и придавил его к земле коленом.
– Похоже, ты так и не осознал, что делать гадости другим людям – не самое хорошее занятие.
Я уже не слушал его, мне было все равно. Эта шваль должна освободить наш прекрасный мир от своего присутствия.
– Я приговариваю тебя к смерти через три удара ножом.
Он сдавленно захрипел и попытался вырваться.
– Первый ты уже получил, это за бабушку. Второй, – я вонзил нож ему в правое плечо, – за маму.
Спиридон снова заорал. Я надеялся, что в такую погоду все уже давно дома, чай пьют или просто смотрят в окно и не слышат этих воплей. В небе сверкнула молния, озаряя небо и землю, и почти тут же прогремел гром. Секунду спустя хлынул ливень.
– Третий удар – от меня, я представитель этого мира. Я освобождаю его от тебя.
Третий удар наносился в шейные позвонки, так я надеялся их перебить. Но удар оказался неудачным, нож скользнул по позвонкам сбоку, не перебив их.